Накладываю на толстую собачью лапу жгут и в три больших шприца с антикоагулянтом24 сливаю с терпеливого огромного донора шестьдесят миллилитров ценнейшей крови. Конечно, с такой собаки можно было бы слить и два литра, но я жадничаю не сильно, – по одному шприцу достанется щенкам, а третий убираю в холодильник. Донор, так и не понявший, почему его выдернули из дома в глубокую ночь, с забинтованной лапой бодро уходит из клиники, уволакивая бегущую следом хозяйку.
Кровь от переболевших парвовирусной инфекцией доноров настолько ценная, что для котят сыворотку или плазму из неё замораживают в инсулиновых шприцах – и этой дозы, сделанной хотя бы дважды, вполне хватает для борьбы с жестоким вирусом. Для щенков доза, конечно, идёт побольше.
Третий шприц я собираюсь так и разбодяжить, оставляя его отстаиваться, но не успевает он даже остыть, как приходит ещё один щенок, такой же безнадёжный: кровь, вперемешку с кусками слизистой оболочки кишечника выливается их него огромной лужей. Такая стадия парво означает, что шансов почти нет.
– Вам крупно повезло, – говорю я, – у нас как раз сейчас есть кровь от переболевшего донора. Соглашайтесь на переливание.
– У меня не очень много денег, – и женщина – хозяйка щенка – начинает плакать.
«Какое совпадение. У меня тоже», – звучит в моей голове, знаменуя эру вынужденной меркантильности, вызванной крайней степенью нищебродства.
– Просто скажите «спасибо» женщине на соседнем столе, – отвечаю я устало.
Они знакомятся и в следующие пятнадцать минут мило болтают о том, как заболели их щенки.
В этот момент приезжает ожидаемый бордос с ОРЖ, в сопровождении мужчины и женщины.
Я слышу, как Сергей проводит их в параллельный кабинет. Пробегая мимо, вижу, что собака раздута, словно бегемот и тяжело дышит: Сергей втыкает ей в бок бранюли25, из которых тут же начинает сифонить газ; быстро ставит два внутривенных катетера на обе лапы. Капельница перед операцией. Сейчас ему срочно понадобится моя помощь, а я тут с тремя дристунами вожусь…
Только бы больше никто не пришёл, особенно из экстренных. Пока я оформляю щенков, Сергей бреет собаке живот и набирает в шприцы премедикацию. Счёт идёт на минуты.
Вот щенки отпущены, хозяин бордоса отправлен в холл, хозяйка, залитая слезами – в круглосуточную аптеку за препаратом от вздутия, и кварц перенесён в кабинет.
Мы погружаемся в кошмар всех ночных смен: острое расширение и заворот желудка.
ОРЖ – это одно из тех экстренных состояний, которое требует срочной, грамотной операции. Прооперировать ночью огромного дога с заворотом желудка и сделать ему грамотную гастропексию, часто с удалением некротизированной селезёнки, да ещё так, чтобы он не окочурился от раздражения вагуса на операции и от тромбоэмболии26 после неё может далеко на всякий хирург. ОРЖ влечёт за собой заворот желудка, который пережимает этим сам себя, вызывая необратимый некроз, то есть отмирание тканей органа. Методику операции я трижды смотрела на видео и один раз вживую, но так и не поняла, как можно будучи, образно говоря, по локти в собаке развернуть желудок, отпрепарировать от него кусок, захлестнуть за ребро и пришить изнутри, к брюшной стенке.
Мне сильно повезло, что в смене сегодня Серёжа.
Лампа в операционной.
Даём наркоз. Привязываем дога на операционном столе. Интубируем. Зондируем. Подключаем к ингаляционному наркозу. И начинаем промывать желудок.
Сергей держит голову бордоса повыше, а я заливаю воду через воронку, присоединённую к резиновому зонду. Потом трубка с воронкой опускается вниз, в ведро, и содержимое выливается обратно – из собаки течёт голимая кровь, вперемешку с кусками слизистой желудка и разбухшими гранулами сухого корма. Чудо вообще, что зонд прошёл внутрь! Вскоре вся хирургия превращается в подобие мясокомбината – а мы ещё даже не начали резать! Если после этого мы не отдраим операционную до стерильного блеска, то обоих убьют, как минимум, дважды. Два ведра как будто крови выливается в унитаз, и этой же жижей постепенно покрывается весь пол. Кидаем сверху неё пелёнки, чтобы окончательно не «утонуть».
– Вот чёрт, – вдруг медленно говорит Серёжа таким голосом, что от самой фразы веет ледяной безнадёжностью.
Он отмечает, что кровь щедрой лужей льётся у собаки и сзади, щедро пропитывая подложенную пелёнку. Это означает, что собаке трындец. Некроз желудка и кишечника. Слишком поздно.