– И что ты мне скажешь? – с шумом она открывает ящик стола, бросает туда сломанный карандаш и достаёт оттуда другой, нормальный.
У Эммы всё лежит на своих местах: учёт, порядок, нумерация! В отдельных нычках хранятся остро наточенные карандаши, скрепки, целлофановые файлики, белые листы бумаги и бланки назначений. С шелестом она переворачивает страницу в журнале, кладёт линейку и прикладывается к ней новым карандашом.
– Заявление вчера отдала, – говорю ей, некстати, под руку.
Она чертит новую линию и ломает второй карандаш.
– Да иди ты! – кричит Эмма, кидая второй карандаш в гости к первому, в стол и громко захлопнув ящик.
Тут в дверь стучат, и это спасает меня от жестокой расправы под названием «Прочувствуй свою вину целиком и полностью!» Это кошка, повторно, с прокусанным хвостом. Тоже улучшение, но экссудат ещё сочится. Пересаживаю её на другой антибиотик.
– Мы слышали про увольнение, – говорит хозяйка кошки. – Это очень жаль. – И она печально качает головой, а затем оставляет сдачу, на чай.
Мелочь, но так приятно! Откуда только они все узнали про это? Смотрю на Эмму. Она бросает на меня суровый взгляд и отворачивается. Отпускаю женщину с кошкой:
– Поправляйтесь поскорее!
Больше никого нет.
– Го чай пить, с тортом! – обнимаю Эмму, которая всё ещё дуется. – Я буду приезжать в гости, обещаю! И налысо наконец-то побреюсь! Давно мечтала!
«Никогда ничего никому не обещай», – всплывает в голове осторожная мысль.
Жизнь наладится, я в это верю.
Никого на приёмы больше нет, мы пьём чай, едим вкусный, свежий торт и вспоминаем курьёзные случаи, и под конец чаепития уже весело хохочем.
– А знаешь эту историю про свистящую собаку? Нет? Ну, приходит женщина с йорком и говорит: «Вы уже восьмая клиника. Меня к психиатру отправляют… моя собака… свистит ухом».
– А-ха-ха! И что?
– Врач с невозмутимым видом прикладывается к собаке и… действительно слышит посвистывание из уха! Ну, всё, думает, похоже оба к психиатру пойдём. Отправляет собаку на отоскопию. И в барабанной перепонке обнаруживается щель – такая, что, когда собака дышит, получается свист, – смеюсь; щёки и пальцы все во взбитых сливках с торта.
– И чем закончилось? – спрашивает Эмма, шумно отпивая свой горячий чай.
– Знаю только, что женщина начала радостно бегать по кабинету и кричать: «Мне не надо в дурку! Не надо в дурку! Ура-а-а-а!»
– Да, чего только не бывает… На прошлой неделе, зато, звонила девушка, спрашивала, можно ли кошку побрызгать антистатиком, – с искусственной серьёзностью в голосе говорит Эмма.
Проглатываю чай, чтобы не подавиться от смеха:
– Зачем ещё?
– Я говорит, хочу её гладить, а она электризуется сильно, током бьёт. Сегодня, говорит, когда гладила, в другой руке горшок с цветком держала, для заземления. Вроде помогло.
А-ха-ха! Горшок для заземления?
– А этот эпилептик, прости господи… – Эмма закатывает глаза, вспоминая про коротконогого скотч-терьера.
– С ним-то что?
– Оказалось, что у него ушные клещи!
– Клещи? При чём тут судороги? До мозга проели, что ли?
– Он просто задней лапой пытался ухо почесать, а достать не мог. Вот они и подумали, что это эпилептические припадки!
– А про кота с расщелиной в нёбе слышала? Нет? – облизываю пальцы от белого вкусного крема. – Короче, кот выпал из окна. Приземлился на лапы, да не особо удачно, мордой в землю.
– Бывает…
– Ну, приносят уже по факту через месяц. Мол, кот с ума сошёл, бесится, головой мотает, глазами вращает.
– Ничо се, ЧМТ!
– Да не! Оказалось, он дома поймал муху, и она у него там, в щели, застряла! И давай жужжать! Вот он и взбесился!
– Ого!
Хохочем. Без цинизма в нашей профессии, похоже, никак.
– А нам тут утром мужик принёс кадавера138 на кремацию. У него был старенький кот, который умер сам, а зимой закапывать сложно, вот и решил он его кремировать через клинику. Ну, деньги взяли, мужика отпустили, кадавера временно положили в морозилку для трупов, – делаю паузу, чтобы собраться с мыслями. – Вечером заступаю в смену, ни сном ни духом про этого кота не в курсе. Принимаю стационарника: кот Барсик, весь день сидел на интенсивке, оклемался – принесли с отравлением угарным газом и слегка обожжёнными лапами после пожара в частном доме – его остаётся только отдать, вот только капельница докапается, и можно.
Эмма отпивает ещё чая, с интересом предвкушая конец истории.
– Аля приходит, такая, с ресепшина и говорит: «Там мужчина пришёл. Сказал, что приносил сегодня Барсика. Хочет его забрать». Я без задней мысли выхожу к владельцу, говорю, что с Барсиком всё в порядке, состояние стабильное, полностью пришёл в себя, отдадим минут через десять. У мужика глаза по пять рублей: «То есть как… стабильное…» «Ну… как-как, – говорю, – ожоги не смертельные, всё в порядке. Поживёт ещё». Мужик белеет ещё больше. «Барсик?» «Ну да, Барсик, Барсик». Оказалось, что мужик пришёл за кадавером – решил таки сам закопать, а звали его кота тоже Барсиком. Тёзки оказались. Вот такие совпадения!