Видимо, я действительно умерла. Когда только успела? Ничего не помню…
Бросаю взгляд на стол с Лотой. Новая судорога выкручивает её тело, затем она обмякает, а дальше случается невообразимое: собака раздваивается. Одна её часть поднимает голову, в то время как другая остаётся лежать на столе.
– Лота? – в крайней степени удивления подхожу впритык к столу.
Собака с интересом смотрит на меня и отделяется от тела ещё больше. Вот она встаёт на все четыре лапы и спрыгивает со стола на пол.
Я понимаю, что это может означать только одно: остановку сердца. У нас есть ровно шесть минут, чтобы вернуть её обратно, – дальше можно уже не пытаться. Лота, помахивая хвостом, подбегает к хозяину, утыкается мордой в его руку, держающую мячик, и проходит насквозь – и руки, и мячика, – всего этого, разумеется, никто, кроме меня, не видит. Кроме меня и, как выясняется, кошки.
Громкое фырчание и шипение выдаёт её присутствие для собаки. Глядя в упор, кошка выгибает хребет дугой, поворачивается боком, и шерсть на её хребте встаёт дыбом. Затем она подпрыгивает на месте, падает со стола и стремительно чешет по коридору в сторону хирургии; Лота с громким лаем кидается за ней, и я – следом.
– Интубируем! – слышу Иркин крик. – Ч-ч-чёрт!
В хирургии, куда прискакала кошка, в это время уже творится аттракцион: она скачет по столам и по полкам шкафа и в один момент – мне это не кажется – роняет на пол одну из маленьких, стоящих отдельно ампул. Ампула с тонким звоном разбивается о белый кафельный пол. Лота подпрыгивает, стремясь достать кошку, заливисто лает.
– Лота, Лота! – кричу я, кидаясь к ней и хватая за шею – это мне, на удивление, сделать удаётся. – Идём же, идём!
Возмущённо подвывая и жалуясь, Лота даёт себя увести, – уговариваю её дотопать по коридору обратно, в кабинет. Ошейника на ней нет.
Девчонки в это время уже интубировали собаку, и Аля дышит за неё кислородом, нажимая на мешок Амбу, а Ира качает рукой сердце. Время тикает секундами у меня в голове, словно механизм у мины замедленного действия.
– Давай, Лоточка, давай же, – уговариваю собаку, подводя её к столу. – Всё будет хорошо. Ты ещё поиграешь в мячик…
При слове «мячик» Лота разевает рот и радостно дышит, вывалив наружу ярко-розовый, здоровый язык; машет хвостом и заглядывает мне в глаза. Вот же добродушная собака! В этом обличье на ней нет ни крови, ни висящих сосульками слюней, ни въевшейся в шерсть грязи.
– Иди ко мне, – говорю ей, подхватывая руками под живот и водружая на стол.
Ира в это время добывает из кармана один из шприцов и, открыв боковую крышечку на катетере, запиливает туда треть. Снова слушает сердце.
– Давай же, ложись, – глажу собаку по голове, мягко надавливая на холку.
Спустя пару секунд собака послушно опускается на живот, вытянув лапы.
– Твою мать, – тихо шипит Ира, сильно и ритмично надавливая обеими руками на упругие рёбра собаки. – Не заводится.
Аля ритмично жмёт на мешок, забывая от нервного напряжения дышать сама.
– Ложись, ложись, – укладываю собаку набок и кладу руку на голову, прижимая её к столу. – Давай, Лота…
Собака было порывается снова встать, но я упрямо удерживаю её:
– Тихо, тихо. Лежать.
И вот она возвращается обратно, так что мои руки теперь лежат на физическом теле реальной собаки, – по всей вероятности, проходить или нет сквозь другие тела или двери зависит исключительно от меня. Хм… Прикольно…
В этот момент сердце собаки начинает биться – это я понимаю по новой судороге, накрывшей тело. Её челюсти мощно сжимаются, рискуя разжевать в хлам интубационную трубку. От неожиданности Аля отпрыгивает в сторону, испуганно вытаращив глаза. Судорога быстро проходит, обещав вернуться.
Ира с силой пихает Але в руки большую ампулу и шприц:
– Набери-ка!
Сама же отсоединяет мешок Амбу и, вперив взгляд в собачьи рёбра, наблюдает, не появилось ли дыхание, и, наконец, грудная клетка собаки неуверенно поднимается и плавно опускается вниз.
– У-у-уф! – комментирует это Ира.
Дрожащей рукой, наморщив от напряжения лоб, Аля набирает из ампулы препарат для дачи наркоза – так быстро, как только может. Получается очень медленно. На середине ампулы у собаки случается новый приступ. Ира отбирает у Али шприц, вводит в катетер начальную дозу. Собака обмякает на столе, расслабляясь и, к счастью, продолжая ровно дышать. Возвращая шприц, Ира шипит:
– Добирай!
Моё внимание, целиком сфокусированное на собаке, отвлекается на едва уловимое движение сбоку – смотрю туда и вижу всё ту же кошку. Вальяжно махнув пушистым белым хвостом, она подходит ко мне и трётся об ногу. Так… Пойдём-ка отсюда, от греха подальше… А то как бы опять чего не вышло…