Чтобы как-то структурировать время, рассказываю владельцам про особенности удивительной жизнедеятельности прямой кишки.
– В ней физиологичным образом происходит всасывание жидкости из каловых масс обратно в организм, – говорю я. – Стало быть, при поступлении жидкости извне она автоматически перестаёт сдерживать то, что просится наружу, и это облегчит нам процедуру эвакуации.
Больше прочих, внимательно, почти не моргая, меня слушает Гость. Женщина нетерпеливо поглядывает то на свои часы с крупным циферблатом, инкрустированным красными рубинами, то на ногти, то в маленькое зеркальце, доставая его из кармана пальто.
– Если сейчас, в острый период, не сделать курса капельниц, то потом это придётся долго и часто пожизненно расхлёбывать, – преупреждаю между делом, и от моего откровенного сленга женщина морщится. Похоже, она всё ещё уверена, что с них просто хотят содрать побольше денег, и достучаться поэтому не получается.
«По крайней мере, ты попыталась», – вещает внутренний голос.
Много раз так заканчивались истории самоуверенных владелиц собачек с острым панкреатитом, которых намедни любовно напичкали деликатесами. Меня совершенно не прельщает восклицать потом ненавистное: «Я же говорила!», когда спустя полгода, тощую, ввиду нарушения всасывания питательных веществ, с пучками выпадающей шерсти собаку приносят на приём и спрашивают: «Что же делать?» Время назад не вернёшь. И клетки поджелудочной железы – тоже.
Возвращаюсь мыслями к овчарке и под конец капельницы медленно добавляю в вену обезбол – не помешает.
Очередная бутылочка вскоре заканчивается, и мы всей толпой выходим на улицу, так как делать клизму большой собаке в помещении клиники чревато дальнейшей генеральной уборкой и неистребимым запахом собачьего дерьма. Надеваю вторую пару резиновых перчаток поверх первых. Как показывает опыт, от вездесущего амбре это не спасёт, так что это чисто для самоуспокоения.
Конец августа балует тёплой погодой, дождя не предвидится. Пристраиваемся под старым, раскидистым клёном, растущим во дворе клиники.
Хозяин держит овчарку, а я, с помощью большого шприца и трубки, присоединённой к нему, вливаю в собачий зад маслянистую жидкость, – трубка постоянно вываливается обратно. Овчар тужится, кричит, пытаюсь помочь ему пальцами, но боль слишком сильная. Вливаю маленькие порции жидкости снова и снова. Обе бутылочки вазелинового масла стремительно исчезают в недрах собаки.
– Ещё надо, – умоляюще говорю Гостю, держа в руках говняные трубки и шприц.
– Окей! – жизнерадостно кричит он, блестя от восторга глазами, и бежит к машине: судя по всему, зрелище постановки клизмы собаке видится ему прикольным.
Он уезжает и уже через десять минут возвращается с ещё двумя бутылочками вазелинового масла. Скорый малый. Респект.
Я вливаю новые порции жидкости в собаку, которая тужится и кружит вокруг хозяина. Бегаю следом за ней со скользким шприцом в руках. Жирная жидкость из собаки щедро выливается обратно, фонтаном орошая всё, что находится в прямой досягаемости. Очень быстро хвост и задние ноги3 собаки оказываются в маслянистой говняной субстанции, после чего начинается прицельный огонь в мою сторону. Руки, одной из которых я держу хвост, а другой набираю раствор и вливаю его в собаку, слабо защищённые халатом, до локтей покрываются мокрым и ароматным коктейлем. К ним очень быстро присоединяются ноги, на которые попадают остаточные, и потому самые сочные капли, вытекающие наружу. Увернуться от этого изобилия никак не получается, и я смиряюсь. Рукава и штанины методично пропитываются жидкостью с характерным стойким фекальным амбре. Наконец, один из каменных костяных комков с огромным усилием вываливается из собаки. Однако, здравствуйте! Я подбираю его и демонстрирую хозяину овчарки острые, торчащие, множественные отломки надкостницы:
– Вы спрашивали, можно ли давать собакам кости.
Очень серьёзно он кивает головой, давая понять, что я услышана. Тут и без слов всё понятно. Набираю новую порцию жидкости в шприц.
В этот момент овчар изворачивается и кидается на меня, как на источник жуткой боли, происходящей у него под хвостом. К счастью, хозяин успевает вовремя отреагировать и резко дёргает за ошейник, а я рефлекторно отпрыгиваю назад и приземляюсь на землю. Сочный лязг зубов раздаётся совсем рядом. Быть в говне, да ещё и искусанной – сценарий, прямо скажем, не самый оптимистичный! Теперь мой халат приобретает творческий вид ещё и сзади. Снова ректалю собаку: очередной костный кусок стоит на выходе.