— Думаю, мы отнесем пироги, а потом вернемся за игрушками с ёлкой. Можно взять еще хлопушки и фейерверки. Ты хочешь?
Ты хочешь?
“Хочу. Все, чего я хочу — сейчас здесь и со мной”.
Ты хочешь?
Глаза Дна Винчестера ярче любого из рождественских разноцветных огней. Когда он просто смотрит на брата. И сейчас совершенно не важно, что четыре месяца назад Сэм сбежал, разругался с семьей. Сэм уехал. Сейчас — они вместе. У них снова будет их общее Рождество.
И, может быть, уже утром или завтра к вечеру Дин уедет, чтобы снова скитаться по грязным мотелям и пыльным дорогам, маленьким городкам, чтобы рубить головы кровососам и спасать попавших в беду. Чтобы ждать, когда брат вернется.
Потому что он всегда приходит к нему. Потому что к Дину ведут все дороги.
========== 19. Звёздное небо ==========
Комментарий к 19. Звёздное небо
Иллюстрация к части: https://clck.ru/TVebm
С рок-фестиваля в Уайт Лейк они выезжают немного за полночь. Дин поддался на уговоры младшего брата, опасающегося оставаться на ночевку среди разгоряченной музыкой, алкоголем и наркотой, практически неуправляемой толпы.
Для них это не первый “Вудсток”, а потому Дин особо не спорит.
— Тогда ты за руль, а я пока подремлю. — Старший Винчестер, налегающий на бесплатное пиво последние пару часов, бросает брату ключи и забирается на пассажирское сиденье. Вытягивает ноги с комфортом.
— Да без проблем. — Сэм любит водить, а еще очень рад, что не придется ввязываться в очередную безумную драку с поклонниками The Raconteurs или охраной. Когда начинается заварушка, никто особо не разбирается, кто прав, а кто вообще ни при чем. Они, конечно, в схватках с подручными Кроули и пернатыми служителями Небес отточили свое мастерство, только вот применять его в деле вообще нет желания.
— Миль через сорок по шоссе на юго-восток будет забегаловка “Добро пожаловать к Берни”. Там лучшие бургеры с беконом в ближайших пятнадцати штатах. И не начинай про холестерин, хорошо? Жрать хочу, подыхаю.
Сэм вздыхает — Дин и бекон, Дин и пирог с любой существующей в мире начинкой — это отношения особого рода. Это самый долговечный и прочный роман.
— Возьми пока шоколадный батончик?
Это последний, но Сэм потерпит. Не придется к тому же слушать, как у брата всю дорогу от голода урчит в животе.
— Знаешь, что ты самый лучший? — Целует его в подбородок, промазав мимо краешка губ. От шоколадки отламывает половину и возвращает остаток. — А это тебе, здоровяк. У нас ведь все на двоих.
— Это правда.
В машине Дин отрубается через восемь минут. Сэм ловит местную радиостанцию. Уитни Хьюстон сладкоголосо, с надрывом клянется кому-то в вечной любви, и он чуть прикручивает звук магнитолы, но не выключает совсем. После практически суток старого доброго рока мозгу хочется чуть-чуть отдохнуть.
Детка плавно сворачивает с гравийки, проезжает через заснувший уже городок, выруливает на шоссе, что узкой лентой пролегло меж напоминающих корабельные мачты деревьев, макушками тянущихся ввысь. Там, на черном полотне безмолвного неба кто-то словно рассыпал осколки стекла. Днем они напитались жарким солнечным светом, а теперь отдают Земле остатки тепла, освещают путь тем, кто в дороге. Их там не тысячи, не миллионы — тысячи миллиардов кусочков. Если долго смотреть, ослепнут глаза. Или вылетишь нахрен в кювет, поворот проворонив.
*
— Ты знаешь, что эта машина сошла с конвейера General Motors в конце апреля 1967 года? И стала самым важным автомобилем в истории планеты?
Мальчишка в светлой куртке поддернул воротник, спасаясь от пронизывающего ветра. Щелкнул пальцами, и вокруг сразу же потеплело.
— Разумеется, знаю, дружок. Я тоже, знаешь ли, читал книги Чака. Этого напыщенного болвана. А ведь предупреждал же их всех — не принимать во внимание Винчестеров — чревато. И где теперь братья? А где все они? Чак, Лилит, Люцифер, Асмодей. Умница-Михаил — и тот попался в ловушку.
Потёр на подбородке седеющую уже щетину. Подумал мельком, может стоит побриться? И тут же потерял эту мысль, как теряется крошечная песчинка в огромном, пропитанном солнечным жаром бархане в пустыне Сахара.
Там, на Земле.
— Сэм и Дин — там, где и должны быть. На своем месте. Они живут, как нормальные люди, — ответил малец и чуть наклонился, вглядываясь в похожую отсюда на букашку машину, отсчитывающую милю за милей шоссе.
— Ты все исправил. Все косяки Чака, все, что без него архангелы наворотили. Признаться, мы все неплохо им помогли. Сейчас здесь, — взмахнул неопределенно рукой, очерчивая неровный круг. — Всё совсем по-другому. Разве я не должен был оказаться в Чистилище? Но я здесь. Ни в Аду, ни в Раю… Как ты, кстати, назвал это место?
Мальчик дернул плечом и опять потянулся, убирая с дороги метнувшуюся прямо под колеса собаку.
Там, внизу, Сэм вздрогнул и моргнул. Подумал: “Наверное, показалось”.
— Неважно. Чистилище — тот же Ад, а ты принес себя в жертву, значит тебе туда нет дороги. Рай — вообще для людей. Конечно, когда-то ты был человеком…
— Есть еще Пустота.
— Больше нет, ты же знаешь. Вы все теперь здесь, и ангелы, оставшиеся верными идеалам добра, и демоны, что оказались… иными. Это сад или дом. Называй, как угодно. Тебе же здесь хорошо. Ты можешь наблюдать за их жизнью. Ты успел привязаться. Теперь же скучаешь.
— Вот еще. Больно мне надо… А ты… Ведь ты вездесущий, но раз от раза приходишь сюда. Тоже их не хватает?
Мальчик пожал бездумно плечами. Он вообще какой-то очень простой. Бесхитростный. Настоящий.
— Для меня они стали семьей.
Мужчина в черном мешковатом плаще вздохнул, запахиваясь плотнее. Ночью даже здесь ощутимо начало холодать. Кажется, скоро зима, придется перебираться южнее.
— Знаю. Это ведь… мальчуки. Умудрились всех страждущих приютить и всех обогрели.
*
В прошлый раз они гнали три дня, чтобы успеть на матч Ястребов. Можно было бы на самолете, если бы Дин панически не боялся летать.
“Самолеты падают, Сэмми. Да я лучше безоружный в гнездо вампиров зайду. Там все-таки останутся шансы…”
Сейчас путь от бункера на рок-фестиваль и обратно занимает примерно неделю. И это им не в напряг, потому что оба любят дорогу. Потому что с детства привыкли быть только вдвоем. И долго уютно молчать. Или включать случайную песню на первой попавшейся радио-волне и слушать, пока брат рядом тихонько сопит. Знать, что торопиться больше не надо.
— Ты меня не разбудил, — ворчит Дин миль через сто, медленно просыпаясь. Тянется, расправляя затекшие мышцы.
Сэм припечатывает безапелляционно:
— Ты спал. Я купил все, что ты любишь, не беспокойся. Минут через двадцать будет съезд с главной дороги. Там остановимся и поедим.
— Обожаю, когда ты командуешь, Сэмми, — ухмыляется Дин и носом тычется в шею.
Целует коротко в ухо, прихватывая зубами серебряное колечко, которое Сэм вставил в прошлом году. Он не признается, как это заводит и будоражит. Он не признается — Сэм знает все без того.
— Рехнулся? А если грузовик будет на встречке. Угодим под колеса и все.
Дин отмахивается легкомысленно:
— Никакого “все” не было и не будет. У нас теперь в приятелях сам Господь Бог. Не забыл?
— Не поминай Джека всуе. И лучше бы знаешь… не проверять.
*
— Лось, наверное прав? — собеседник мальчишки закинул нога на ногу, поддергивая тщательно отутюженные штанины.
Тот вроде и не шевелился, не моргал даже, но в руках у мужчины появился стеклянный бокал с зонтиками и разноцветным напитком.
— Угощайся.
— Спасибо, конечно. Но я задал вопрос.
Он нарывался, безусловно, с этим своим неистребимым ехидством. Но пацан, вроде, особо не против. Возможно, даже рад поговорить с кем-то о братьях, что вдвоем ему заменили отца. С кем-то, кто Винчестерам не чужой.
— Сэм прав, я не смогу их вернуть, если что-то случится. Баланс во вселенной очень хрупок сейчас, его необходимо хранить, чтобы не допустить катастрофы. Вот только… Они не угодят ни под какие колеса, не слетят с дороги, не станут жертвой обдолбанных отморозков…