Вильгельм медленно встал, выпрямился. Он был на две головы выше Яны. Вильгельм почувствовал, как билось ее сердце.
– Неужели ты вы подумали, что так можно?
– Валерий Константинович, я…
– Я задал вопрос.
Яна, пожевав губы, скривилась, шмыгнула носом и, сморщившись, заплакала. Горячие слезы полились по щекам, щедро сдобренных косметикой, размазали тушь и превратили ее в уродливое недоразумение. Егор переводил испуганный взгляд с Вильгельма, невозмутимо смотревшего на чужую истерику, на Яну.
– Чтоб тебя я тут не видел, поняла? – отрезал Вильгельм. – Еще раз увижу – пожалеешь, что на свет родилась. Я тебя в порошок сотру, бессовестная ты стерва, поняла?
– Валерий Константинович… – прошептала Яна и попятилась к осколкам. – Я могу объяснить…
– Выйди вон.
– Я не хотела…
– Вон! Я сказал, вон! – закричал Эльгендорф, схватил со стола чашку и бросил в ее в сторону Яны, а женщина, споткнувшись о свои же туфли, побежала к лестнице, взлетела по ступеням и убежала на улицу, громко хлопнув дверью.
В подвале вновь повисла тишина. Листы бумаги, поднявшиеся в воздух от поднятого Яной воздуха, осели на пол. Вильгельм молчал, руки его, все еще сжатые в кулаки, подрагивали.
«Она подсыпала ему яд. Яд. При мне! И думала, что все в порядке вещей! Животные. Нет, хуже. Даже звери так не уничтожают себе подобных».
– Егор, ты в порядке? – прошептал Эльгендорф, когда чуть успокоился.
– Да, Валерий Константинович, но я все еще не понял… Господи, что с вашими руками?!
– А что с ними не так? А, вот оно что. – Вильгельм разжал кулаки и удивился – длинные ногти прорезали борозды на ладонях, и из ран капала плазма, его «кровь», напоминавшая человеческую только цветом и консистенцией.
– Их надо обработать! – воскликнул Егор и, не услышав тихую просьбу перестать беспокоиться, помчался за аптечкой в дальний угол. – Не трогайте, а то будет заражение крови!
– Не будет, – пробубнил Эльгендорф, для интереса прикидывая, как надо постараться, чтобы отравить его.
Егор подбежал, пододвинул стул к Вильгельму и начал медленно обрабатывать его раны, аккуратно сжимая большую ладонь Эльгендорфа в своей. Вильгельм пару раз шикнул от боли, так, для приличия. На самом деле он и не почувствовал ничего.
– Ты понял, что произошло? – спросил Вильгельм, когда Егор начал закручивать повязку.
– Я… Не очень, если честно…
– Яна тебе порошка нашего насыпала. Пару дней без новой дозы – и ты бы превратился в инвалида. Две недели – оказался бы прикован к кровати. А через три…
– Я знаю, Валерий Константинович, смерть в лучшем случае. И чем быстрее – тем лучше.
– Ты так спокойно об этом говоришь, будто это с тобой не впервые. – хмыкнул Вильгельм, а Егор потупил взгляд. – Это не впервые? Отвечай.
Егор закрепил повязку на одной ладони и, чуть подумав, перешел к другой.
– Было как-то раз. Они устроили мне «свидание». Сказали, что девушка какая-то очень хотела со мной познакомиться. Но я в тот день заболел и не пошел, попросил друга сходить, посмотреть, что за девушка. Так он сказал, что там три бугая стояли с огромными кулачищами и битой. Наверное, меня ждали…
– И ты даже не пошел в полицию?
– Да зачем, Валерий Константинович, нет же доказательств… Тем более я не знаю, на самом ли деле меня ждали или кого-то другого.
– Или это три братца, которые решили защитить честь своей сестрицы, – хмыкнул Вильгельм. – Нет, Егор, мы не в восемнадцатом веке. Все очевидно.
Егор потупил взгляд и ничего не сказал. Молча закончил обрабатывать ладони Вильгельма, завязал вторую руку и тихо сказал: «Готово».
– Ты проходил медицинскую подготовку? – спросил Вильгельм, когда увидел повязки. Такие он в последний раз видел на войне, в одном госпитале, где он пересидел бомбардировку, ожидая, пока залатают ногу его попутчика.
– Нет, у меня сестра в больнице работает, она меня учила. Вам бы домой, Валерий Константинович, это ж больно.
– Чепуха, царапины. Знаешь, посиди-ка пока дома.
– Но я ведь не могу не появляться на рабочем месте из-за какого-то пустяка.
– Удивительно. Ты считаешь попытку отравления пустяком? – хмыкнул Эльгендорф и, порывшись в карманах, вытащил флешку и протянул секретарю. – На вот, будешь вести дела из дома. Лучше не светить нашими координатами.
Егор вздрогнул, но решил не перечить. Пусть руки начальника были перебинтованы, но никакой уверенности в том, что кулаки не могли ударить, нет.
– Но это же ваша.
– Не раздражай меня. Себе оставь. Будет лучше, если с этими документами будут делать хоть что-то, а мне некогда.
Егор, все еще находившийся под впечатлением от прожитого дня, предложил начальнику проводить его до машины. Вильгельм удивился, но согласился.