Я смотрю на него снизу вверх.
— Мне иногда снятся кошмары. Раньше это случалось гораздо чаще, и я просыпалась, но тут же впадала в паническую атаку. Я просыпалась с криком, и это одна из причин, по которой Айяна потребовала переехать со мной в Сан-Диего, когда меня приняли в школу. Она знала, что поступит куда угодно — ее оценки были настолько хороши, и у нее была целая гора внеклассных занятий.
— Ты знаешь, из-за чего начались кошмары?
Сама того не осознавая, он только что задал мне очень сложный вопрос.
Думаю, мое молчание говорит о многом, потому что его лицо снова начинает искажаться, и я спешу ответить ему. — Да. Но уже не так плохо, как я говорила.
Он смотрит на меня скептически, похоже, решая, стоит ли развивать тему или нет, но я думаю, что он не может удержаться, когда говорит: — Ты знаешь о моей маме и моем диагнозе. Ты никогда не осуждала меня за это, и я не буду осуждать тебя за это.
Вторично оценив свою смелость, он говорит: — Но ты не обязана мне ничего рассказывать, если не хочешь. Я готов выслушать, если это поможет.
Я испустила долгий вздох, прежде чем перекинуть ноги через его ноги и прижаться к нему. Это не то, о чем я говорю почти ни с кем, но что-то заставляет меня открыться Але, и не только в этом.
— Мы с Касом выросли неподалеку отсюда, ты знал об этом?
Он ничего не говорит, но кивает.
— Ну, мы жили с родителями, и некоторые дни были хорошими, а другие — не очень. Мы жили через дорогу от бабушки, с которой проводили каждые выходные, и это была лучшая часть всей нашей недели.
Я делаю паузу, глядя на него в поисках уверенности, что мне стоит продолжать.
Он внимательно слушает, так что я продолжаю.
— Наш отец был зависим, в основном от алкоголя. Как и многие другие, кто борется с зависимостью, и я уверена, что ты слышал или, может быть, сам был свидетелем, он был милейшим парнем, когда был трезв, но когда не был, у него была злая полоса. Он никогда не бил никого из нас, но у них с мамой случались крики, которые заканчивались тем, что мама забирала нас к Лоле, и мы оставались ночевать, пока папа остывал. В конце концов он прошел курс реабилитации и был чист с тех пор, как нам исполнилось семь, до пятнадцати лет. Он оставался трезвым так долго, что мы не думали, что что-то изменит ситуацию, и в основном все было очень хорошо.
Я на мгновение приостанавливаюсь, чтобы справиться с эмоциями, прежде чем продолжить.
— Когда Кас начал демонстрировать реальный потенциал для профессиональной игры в хоккей, его стали приглашать в колледжи по всему Северо-Востоку, и это привело к увеличению стресса и денег, необходимых для воплощения его мечты в реальность. Отец снова начал пить, а вскоре после рецидива потерял работу, и, казалось бы, из ниоткуда все пошло очень плохо, очень быстро.
На мгновение мне становится трудно продолжать, так как глаза застилают непролитые слезы, но я делаю вдох и продолжаю. Алессандро положил руку мне на бедро, чтобы успокоить, и я уверена, что сейчас он жалеет о своем решении спросить об этом.
— Кас проснулся, потому что услышал, как наши родители кричат друг на друга, что было не так уж редко.
Я опускаю взгляд на свои руки и начинаю играть с кулоном на ожерелье. Але замечает, но ничего не говорит.
— Я тоже проснулась, но осталась в своей комнате и спряталась в шкафу с телефоном, ожидая, что вызову полицию, если станет очень шумно. Но Кас не спрятался.
Образы той ночи нахлынули на меня, заставив вздрогнуть.
— Он вышел из своей комнаты, чтобы посмотреть, что происходит, и обнаружил нашего отца с пистолетом в руке, нацеленным в голову нашей мамы. Когда он услышал, как за углом появился Кас, он выстрелил, а затем направил пистолет на себя и совершил самоубийство.
Меня пробирает дрожь, и Але снова сжимает мое бедро, теплой ладонью поглаживая утешительные круги.
— Кас увидел все это и сразу же побежал к нашей маме, которая, к всеобщему потрясению, не умерла. Как только я услышала выстрелы, я позвонила в полицию, потом Лоле, но так и не вышла из своей комнаты. Пока отца не увезли в мешке для трупов, а маму не отправили по воздуху в ближайшую больницу.
По моей щеке скатилась слеза, и Але вытер ее подушечкой большого пальца.
— Кас пришел за мной, когда они ушли, чтобы я могла поговорить с полицией, но не позволил им забрать меня, пока наши родители не уйдут. Он был весь в крови, потому что давил на входное отверстие и пытался предотвратить ее смерть от потери крови, но до того, как приехали парамедики и взялись за дело, он потерял пульс и начал сжимать грудную клетку, спасая ей жизнь.