— Он не такой уж мальчик.
— Не девочка, — отрезала я.
Изя издал непонятный звук, походивший на нечто среднее между смехом и бульканьем.
Я встала, сняла чайник с кристаллов и налила себе кофе. Чёрный, безумно горячий и горький как яд. А потом добавила настойку на молоке подземного цука. Уж если настраиваться на ментальный прорыв, то по полной программе.
Изя деликатно фыркнул:
— Мардж, ты уверена, что стоит именно так?
Я взяла в руку чашку, вдохнула аромат. По телу пробежала волна бодрости.
— Cтоит. В моём доме находится член рода Мин. И очень не хочется, чтобы завтра тут появился кто-то из его родичей.
Две недели назад
Жёлтый свет трепетал живым пламенем, растворяя густую тьму джапонской ночи. На улице было сыро и ветрено. Бумажный фонарь в переулке Оцу был изрядно изорван. Сгорбленное существо с бледной в прозелень кожей длинным языком слизывало горячее масло. Ноги существа с большими крючковатыми когтями стояли на разноцветной плитке, которой была выложена садовая дорожка. В нескольких шагах от него лежало изувеченное тело молодого мужчины.
Откуда-то справа раздалось шипение. Существо резко вскинуло голову. В бездонно-чёрных глазах отразилась полная луна. Ноздри затрепетали, втягивая ночной воздух.
Я сделал ещё один шаг, бесшумно ступая по крыше и неотрывно наблюдая за ним. Всё тело застыло в напряжении. Рукоять катаны, казалось, раскалилась до ужаса. Ещё мгновение, только мгновение — мне хватит. Только подойди чуть поближе, всего на несколько шажочков твоих отвратительных лап.
Существо встрепенулось, резко обернулось. Подняло голову и издало мерзкий звук.
Тут же донесся громогласный рев, и чёрная уродливая тень метнулась к фонарю.
Я спрыгнул с крыши прямо на демона и вонзил катану в мохнатую холку. Демон снова взревел и замотал головой, пытаясь меня скинуть.
Я тут же пустил через рукоять поток собственной чжу, чёрной и вязкой, словно воды Подземных рек. Чжу попадала в кровь и неслась прямо к сердцу демона.
Чудовищные когти чуть не оторвали мне ногу, но я ловко увернулся, заработав лишь глубокую царапину. Нельзя впускать катану, пока тварь не издохнет.
Снизу донесся воинственный визг, и демона пошатнуло.
Один, два, три… Ну же, давай, останавливайся!
Демон издал булькающий звук и рухнул как подкошенный. Я чудом успел закрыть голову, чтобы, слетев на вымощенную плиткой дорогу, не приложиться головой о ближайший каменный столб.
Приземление вышло далёким от мягкого, но об этом потом. Я поднялся на ноги, метнулся к демону. Его алые глаза уже закатились, звериная морда исказилась. Вскинуть руку, быстро начертить прямо в воздухе нужный знак. Во тьме вспыхнули три прямые черты, одна косая и зигзаг, тут же сливаясь в нужный иероглиф и впечатываясь прямо в тело демона.
Потом быстро подскочить к бездыханному телу и вытащить катану. Вкусившее крови лезвие тускло блеснуло при свете фонаре. Я быстро вытер кровь о шерсть демона. Надо уходить.
Мельком глянул на жертву. Чуть поджал губы, жалея, что не успел спасти. Мы пришли слишком поздно.
— Абура! — позвал куда грубее, чем следовало.
— Иду-иду, — донесся голос любителя поедать масло из уличных ламп. — Не надо нервничать, я уже тут. Вот ви…
Со стороны соседнего дома донеслись взволнованные голоса. Я ухватил Абуру за шиворот и взмыл в воздух. Тот только невразумительно пискнул, но тут же заткнулся.
Сначала на крышу, потом — на спуск в темпе и на улочку рядом. И быстро… очень быстро через площадь к спящему району на окраине столицы.
Смотреть на то, как вбегают люди с факелами и фонарями, как отыщут мертвого мужчину, который приходится кому-то сыном или братом, мне не хотелось. Человеческое горе — это всегда больно. Даже тогда, когда оно скрылось с твоих глаз.
Абура следовал за мной, не издавая ни звука. То ли таким образом выказывал почтение погибшему сородичу, то ли просто старался не бесить меня.
Возле дома было темно и тихо. Район спал.
Я скользнул во внутренний дворик, Абура последовал за мной. По звуку зацокавших по дорожкам когтей стало ясно, что он тут же метнулся в сад к фонарям. Домашние духи закружились надо мной сиреневыми огоньками.
— Всё в порядке, — шепнул я и коснулся воздуха возле них, передавая тепло и нежность. — Мы в порядке.
Духи засветились ярче. Готов поклясться: умей они мурчать — уже бы тарахтели как котята.
Из сада донеслось чавканье.
Направляясь к дому, я бросил взгляд на Абуру, что с упоением поглощающал масло. О Трёхликий, кто бы сказал, что я свяжусь с Абура-акаго — духом-демоном, который живёт за счет того, что ест масло из уличных фонарей? Ничто иное его в принципе не привлекает. Кроме, пожалуй… ненависти к тварям, которые убивают ради своего развлечения. И Абуре плевать: люди это или демоны. На каждого можно найти управу. Поэтому он мне и помогает, играя роль приманки.