Как будто ему моя личная жизнь и впрямь так интересна!
— Норд, — Шель сначала укоризненно посмотрела на благоверного, а потом извиняюще — на меня.
— Тебе и не снилось, — хмуро отозвалась я.
— Не имею привычки смотреть порно по ночам, — парировал ледышка.
— Ой, да неужели? — изобразила я удивление.
— Тебе в платке не жарко?
Твою ж чащу! Какой наблюдательный, с ума сойти можно! Обычно мужики даже новый цвет волос своих подруг не всегда сразу замечают, а тут нате, обратил внимание на отрез шелка не по сезону. И ладно бы на Шель, но на мне?
Не к добру это, ох, не к добру.
— В самый раз, — ответила я и крепче сжала чашку с остатками кофе, потому как тут же захотелось почесать место укуса. — Нынче платки в моде. Хотя о чем это я? Когда ты у нас в женской моде разбирался?
Звонок в ворота раздался неожиданно, заставив Шель вздрогнуть, а меня поморщиться от его резкости, но Нордан и бровью не повел.
— В моде я не разбираюсь, согласен, однако пока еще не потерял весьма полезный навык отмечать внезапные новшества во внешнем виде собеседников. Как нам с Бевом Дрэйк втолковывал когда-то — истинные намерения раскрываются в мелочах, — Нордан чуть прищурился, словно мог видеть сквозь лазурные складки ткани или понять по запаху, что некий наглый кошак заявил на меня свои права.
Неизвестный визитер продолжил настойчиво звонить. Нордан раздраженно нахмурился.
— Да откроет кто-нибудь эту диргову дверь?!
— Сам и открывай, слуг здесь нет, — донесся откуда-то из глубины дома голос Бевана.
— Я открою, — Шель поднялась было из-за стола, но Нордан жестом остановил ее.
— Не вздумай пока и шага делать без надежного сопровождения за пределы полога. Пусть Лиса сходит.
— Что-о?! — опешила я.
— Давай иди, посмотри, кого там опять принесло, — непререкаемо скомандовал ледышка, наглый не меньше, чем некоторые мохнатые.
Я залпом допила кофе и пошла открывать. Вот в тысячный раз уже говорю себе: нельзя критиковать выбор подруги, нельзя! Любит она за что-то — пусть я и три года спустя не могу взять в толк, за что именно, внешность Нордана, и та далека от идеала, — этого ревнивого ледяного деспота-собственника, и прекрасно! Главное, что он тоже Шель обожает, пылинки с нее сдувает и Дрэйка терпит, а остальное меня не касается.
За дверью в воротах обнаружился курьер. Я расписалась за оплаченный отправителем букет — к немалому моему удивлению, скромные маленькие фиалки глубокого бархатного оттенка ночного неба и с тонким нежным запахом — и, забрав цветы, вернулась под защиту ограды и полога. К букету прилагалась традиционная карточка.
«Искренне надеюсь на встречу на Императорских скачках завтра, дабы лично сообщить о своем решении.
Юлиан».
По магазинам, как я и предполагала, отправили крайнюю и рыжую, то есть меня. Но хотя бы не одну: Шель и Дрэйк составили мне компанию. Сначала за одеждой — за три года в общине я уже и позабыла, каких размеров требуется гардероб при активной светской жизни, будь то очередной бал, пикник или скачки, — затем по продовольственным торговым точкам — революция революцией, а есть все хотят, члены братства в том числе, что бы они сами ни говорили о своей способности подолгу обходиться без пищи, воды и сна, — и наконец завершающим пунктом программы — детский магазин. И если с выбором кроватки для Эстеллы особых проблем не возникло, то с игрушками дела обстояли хуже.
Шель считала, что ее дочку, видевшую в своей жизни лишь самодельные погремушки да потрепанных и заношенных плюшевых мишек соседских детей, большое количество новых игрушек только напугает и дезориентирует.
Дрэйк со свойственной ему широтой души полагал, что игрушек много не бывает, тем более для девочки, этими самыми игрушками не избалованной.
Хорошо, что Нордан с нами не поехал, оставшись в логове колдовать над спальней для дочери и — кто неугомонного ледышку знает? — дальше препираться с Беваном насчет Веледы. А то с Нордана сталось бы скупить все, что есть в отделе для девочек, лишь бы порадовать Эстеллу. Чую, избалуют мальчики своих маленьких принцесс вконец, а ведь одна из них даже еще не родилась.
Сама я, признаться, в детских магазинах не была уже давно. Мелкий наш вымахал выше меня ростом и очаровательным сверх меры — весь в папу, не иначе. Братцу теперь подай большие машинки и живых кукол: мама в последних письмах жаловалась, что чем дальше, тем сильнее страсть Кайла к гоночным автомобилям и красивым девушкам. А чего мамуля хочет? Лисенок превратился в лиса и ему пора на волю, отрываться по полной, как нынче говорят.