— В мое тоже. Тогда были только мишки, собачки и кошечки.
Коты раздражали. Независимо от масти. И я до сих пор не знаю, кто Эрин в звериной ипостаси. Кошак кошаком, но какого подвида?
Надо Бевана спросить, уж он-то должен знать.
— Я в детстве мечтала о большом коте, как в книжках, — подруга сняла снежного барса с полки, покрутила в руках. — Чтобы защищал меня, сопровождал везде и спал со мной.
— У тебя таких целых двое, — напомнила я. Надеюсь, Эрину хватило мозгов оплатить машинку и уйти, пока они с Дрэйком не столкнулись нос к носу на кассе? — Защищают, ни на шаг от себя не отпускают и спят с тобой. Еще занимают большую часть постели, едят как здоровенные кони, шипят по поводу и без и метят углы. Чем не коты?
— В детстве мои мысли так далеко не заходили, — улыбнулась Шель, прижала к груди барса и вернулась к Дрэйку.
Я уныло поплелась следом, гадая, что лучше — признаться в порочащей связи с потенциальным врагом самой или подождать, пока меня припрут к стенке?
Брачное предложение, видишь ли, я сделала. Обоим.
Пусть сначала докажет! И вообще, я была не в себе и в сильно нетрезвой памяти, а потому, что бы я там ни ляпнула спьяну, это — не считается!
«Дражайшая моя сестрица!
Пишу тебе в связи с твоим возвращением в нормальный цивилизованный мир и дабы матушка наша наконец перестала донимать меня упреками, что я, дескать, за все три года твоей ссылки не черканул нежно любимой сестре ни строчки.
Вот, я черкаю. Теперь маме не в чем меня упрекнуть.
Заодно и ручку распишу.
Надеюсь, ты в добром здравии и не одичала окончательно в той глуши, в которую столь внезапно решила свалить. Понимаю, свежий воздух, птички, охота, более подобающая нашему виду, и сор… пардон, туалет по любым кустом, но, как по мне, такой отдых хорош исключительно в малых дозах. Я бы сдох, честное слово. Посему рад, что ты одумалась и променяла-таки набедренные повязки на одежду от модных домов. Как будет свободная минута, черкану еще.
Кайл».
Письмо появилось поздним вечером, ненавязчиво переходящим в ночь, и приятно впечатляло широтой братской мысли. Обычно Кайл укладывался в пару строк самого незамысловатого содержания.
Вздохнув, я вырвала из блокнота лист, взяла ручку и принялась за ответ.
«Драгоценный мой братишка!
Не передать цензурными словами, как счастлива я лицезреть твои каракули. Да, я вернулась в цивилизацию и вновь одеваюсь достойно, как и положено гордой дочери рода Элери. Лелею робкую надежду, что и ты, будучи сыном того же рода, ведешь себя в высшей степени благопристойно и не позоришь имя нашей семьи.
Если что, я в курсе твоих выходок.
Для общего твоего развития хочу заметить, что нынче жизнь в глуши не подразумевает ношения набедренных повязок. Скорее она похожа на существование в уединении отдаленной провинции и, как ни странно, позволяет осознать, насколько далеко мы уже отошли от своих корней, что не всегда есть благо. Знаю, в твоем возрасте еще рано забивать голову такими возвышенно-философскими рассуждениями, так что не принимай на свой счет. Просто мои мысли вслух.
Передавай привет маме и папе и постарайся не создавать им лишней головной боли.
Лиссет».
Сложила письмо, отправила. Метка все зудела назойливо, напоминая о себе не хуже надоедливой мухи, и, раздраженным движением сдернув платок, я наконец-то почесала шею. Почти неземное блаженство!
Пакеты с продуктами и одеждой, коробки с игрушками, кроватка — разобранная, к счастью, — и еще кое-какие мелочи заняли весь салон с багажным отделением на пару. При выгрузке и сортировке всего этого добра ледышка с таким умильно-подозрительным видом разглядывал каждую куклу, словно считал, что ни одна из фарфоровых красавиц не достойна даже находиться в присутствии его маленькой принцессы. Нет, отцовский инстинкт по-всякому, конечно, проявляется, а уж при привязке он особенно силен, но чтобы вот так?
Не понять мне процессов, происходящих в головах членов братства.
Да и не в головах тоже.
К вечеру страсти по куклам и Веледе немного улеглись, все купленное для Эстеллы откочевало в небольшую комнату по соседству со спальней Шель и ее мужчин. Веледа старалась пореже попадаться на глазах Нордану, да и вообще кому бы то ни было, кроме разве что Бевана, ледышка с Кадиимом за время нашего отсутствия и вовсе стали не разлей вода, чем глубоко поразили и меня, и Шель, и даже Дрэйка, хотя его-то, по-моему, сложно удивить по-настоящему. После ужина все разошлись по комнатам и вскоре дом затих.