— Я видела ее прежде, — задумчиво продолжила Регина, пытливо приглядываясь к девушке. — Да-да, видела… и совсем недавно. О, точно, это же одна из девок гарема Вэйдалла!
Ох ты ж…
Вот почему она выглядит знакомой. Я тоже видела ее раньше, только на черно-белом газетном фото, показанном Беваном.
И имя ее знаю.
Вивиан Дарро.
Леди Вивиан Дарро.
* * *
Жизнь наша в последнее время и так ключом била, а нынче и вовсе все норовила сразу по головушке приложить, желательно чем потяжелее.
А я не настолько мазохистка, чтобы от боли удовольствие получать.
Даже моральное.
— Ну, в принципе, все естественно, — Тайя в задумчивости покрутила в руке бокал с вином, рассматривая алый напиток на просвет. — Кто отец, от того и дар ребенку достается и, соответственно, мамочке, пока она маленького носит…
— Угу.
— И ты сама говорила, что сила огненной малышки уже себя проявляла…
— Угу.
— Лис, ты вообще меня слушаешь?
— Неа, — честно призналась я.
— И в каких облаках витаешь?
В далеких… или не очень далеких. Нет, я всем сердцем сочувствовала Шель и в отношении ее проблем и недосказанности с ее порой чересчур скрытными мужчинами, и в ситуации с нежданным подарочком в виде леди Дарро, и касательно столь внезапного проявления силы ребенка. Шель по характеру человек добрый, мягкий и, несмотря на то, что жизнь подруги не всегда складывалась лучшим образом, огрызаться и кусать в ответ она не научилась. Иногда она пытается спорить, дать сдачи, однако в большинстве своем выходит это у нее не шибко убедительно. Почему? Именно из-за мягкости — боится причинить боль, задеть, обидеть ненароком и оттого не бьет в полную силу.
Ага, будто та же жизнь спрашивать тебя станет, обидит ли тебя ее очередной сюрприз или как?
— Юлиан мне предложение брачное сделал, — поделилась я.
— Юлиан? — уточнила Тайя и глянула этак пытливо.
— Который колдун из Афаллии.
— А-а! Просто у тебя вдруг столько кавалеров за раз нарисовалось, что я все еще теряюсь с непривычки.
— Очень смешно, — скривилась я. — У меня их, на минуточку, всего двое.
— Зато какие! — волчица отсалютовала мне бокалом и сделала глоток вина.
— Членов братства им не переплюнуть.
— А предложение какое?
— Брачное, — выдала я и тоже выпила.
Правда, вина в бокале — да и в бутылке, стоявшей на прикроватной тумбочке, — все меньше, а явления истины в голове пока что-то не наблюдалось.
— И что ты ответила?
— Попробовала отговорить.
— Зачем, праматери ради?
— Что, надо было сразу отказать?
— Знаешь, я пока никак не пойму, кого ты больше хочешь — колдуна или кота?
Хор-р-роший вопрос!
— Какая разница, если спала я с обоими? — я потянулась к бутылке, налила себе еще. Побултыхала остатки и слила их в подставленный с готовностью бокал Тайи, а опустевшая бутылка отправилась на пол возле кровати.
— Спать с кем-то и хотеть его же, тем более в качестве постоянной пары — разные вещи, — проницательно заметила подруга.
И то верно.
— Тай, понимаешь, мне все это… кажется неправильным, — я откинулась на подушку под спиной. — То есть еще неделю назад мы и знакомы-то не были, а теперь вдруг и секс на троих у нас был, и Эрин со своими якобы нежданно-негаданно вспыхнувшими чувствами, и Юлиан с предложением. Сколько бы он ни уверял, что, дескать, сам все решил и Эрин тут якобы совершенно не при чем, ясно ведь, что без наущения закадычного дружка-приятеля дело не обошлось. И, главное, я никак не могу взять в толк, что ими обоими движет. Ну, хорошо, положим, у Эрина и впрямь коварный извращенный план мести собратьям, недаром он предпочитает кучковаться с такими же обиженными орденом, но Юлиан-то за каким псом в эту аферу полез? Или я чего-то о нем не знаю? Юлиан человек, а они не приучены выбирать в спутницы женщину, которая мало того, что параллельно спит с другим, так еще и этого другого может запросто привести в дом в качестве законного супруга.
— Что тут такого? — пожала плечами Тайя с равнодушием истинного оборотня, не привыкшего делать из количества мужей проблему века. — Твой второй папа тоже человек, вообще-то.
— Папа — это папа, — отмахнулась я. — К тому же он почти год за мамой ухаживал, прежде чем сделал ей брачное предложение, и долго заверял, что не имеет ничего против ее второго супруга. Папа Роберт знал, какую женщину он полюбил и каковы традиции ее народа, он понимал, на что шел.
— А Юлиан, думаешь, не знает?
— Полюбить меня после одноразовой пьяной оргии он точно не мог.
— Тогда за пьяные оргии, — предложила волчица и мы, чокнувшись, допили остатки вина.
Поставив пустой бокал на тумбочку, я сползла с кровати, на которой мы с Тайей сидели, коротая поздний вечер за беседами и нагло умыкнутым из собратского бара алкоголем, оглядела свою комнату, решая, что предпочтительнее — вспомнить о мере и на том разойтись по спальням или стырить у Дрэйка вторую бутылку винца? А если в закромах ледышки покопаться, то можно и градус повысить…
От размышлений о насущном оторвало появление бумажного клочка на столе возле окна.
Братец обо мне вспомнил?
Или кто похуже вредной единоутробной нечисти?
«Лиссет, нам необходимо срочно поговорить. Сейчас, на том же месте, что и в прошлый раз. Это важно!!!
Эрин».
Вот так, с тремя восклицательными знаками.
— Твою ж чащу… — пробормотала я вслух.
— Что? — встрепенулась Тайя.
— Да кошак проснулся… как говорится, только вспомнишь про… ну, дальше сама знаешь.
— Чего хочет?
— Пишет, что поговорить.
— И только? — закономерно усомнилась подруга и я, признаться, была с ней солидарна.
Чтобы этот нагломордый да сугубо ради бесед культурных меня позвал? Не верю!
— Кто его знает?
— Пойдешь?
Нет!
Или да?
Вдруг Эрин скажет то, что пригодится опальным собратьям? Может, ему больше нашего известно о внезапном явлении леди Дарро в империю и о дальнейших планах Рейнхарта? И в логове тихо: Беван с Веледой куда-то ушли, ледышка с дочерью, Шель с Дрэйком, Кадиима я в расчет не брала — сомневаюсь, что духу я интересна сама по себе, безотносительно его драгоценных лунных леди… Короче, неплохой шанс выскользнуть никем незамеченной.
— Пойду, — решительно кивнула я и направилась к окну. — Если через полчаса не вернусь, бей тревогу и немедленно расскажи обо всем Дрэйку и Шель.
Как и было указано в записке, Эрин дожидался ровно на том же самом месте на улице, за задней частью ограды дома, что и накануне. Только вот вид у кошака был серьезный донельзя и несколько хмурый.
— Лиссет? — на движение ветвей яблони и шелест Эрин поднял голову, высматривая меня среди темной листвы.
— Чего тебе надобно, котик? — отозвалась я нелюбезно.
— Ты можешь спуститься?
— Смотря для чего.
— Нам надо поговорить. Действительно поговорить, и только, — обычной иронии в неожиданно напряженном голосе зверя пушного я не услышала.
Даже странно. И подозрительно.
— О чем?
— О многом, — Эрин огляделся и сделал шаг к ограде. — Кстати, слежку снял кто-то из вас или старший отозвал?
— Какую слежку? — я тоже огляделась, пользуясь и звериным слухом, и нюхом, и преимуществом нахождения на дереве.
Вроде ничего и никого.
— Которую Рейнхарт к вам приставил, — с толикой нетерпения пояснил кошак. — Вы же там не полагаете, будто Рейнхарт оставил вас в покое и не озаботился слежкой хотя бы за домом?
Не полагаем.
— И куда оная делась? — на всякий случай уточнила я.
— Это я у тебя хочу спросить. Вчера была здесь, сегодня уже никого.
И мы тут сексом занимались под внимательными взглядами соглядатаев Рейнхарта, можно сказать, порнушку им бесплатную выдали? Или их, как и Кадиима, моя отдельная персона мало волнует?