Ну да у всех свои излюбленные фетиши.
— Возможно, много, — он обхватил меня свободной рукой за талию, притянул ближе к себе.
— Зато сегодня все трезвые, — выдохнула я, желая большего и хорошо бы немедленно.
— Лиссет, твое состояние… — завел старую песенку Юлиан.
Но руку, гад такой, не убрал, продолжая ласкать с недавней раздражающей неспешностью Эрина, и в обжигающем взгляде что-то маловато беспокойства о моем состоянии. Точнее, доля беспокойства там имелась, однако явно не о моей гипотетической вменяемости.
Еще один садист латентный на мою голову. Или они таки сговорились?
— В моем состоянии нужно снять стресс… и данный способ даже полезнее для здоровья… по крайней мере, для здоровья оборотня… — в отместку я, слегка надавливая, провела ноготками по груди в расстегнутой наполовину рубашке, затем опустила руку ниже, на неоспоримое доказательство совпадений наших желаний.
Вновь провела и поднялась выше, к застежке на брюках. Внезапно Юлиан перевернул меня, опрокидывая спиной на одеяло, прижал своим телом к матрасу, поцеловал столь же настойчиво, как и в первый раз, вызывая во мне какой-то безумный восторг, стремление отвечать нетерпеливо, мять рубашку в попытке наконец-то избавиться от мешающейся ткани. Покрыл короткими жалящими поцелуями шею, плечи, грудь, выпрямился и начал раздеваться. Одежду он даже не снимал — сдирал резкими, рваными движениями, рискуя превратить всю экипировку в кучу бесполезных лоскутов. Я перебралась поближе к подушке, устроилась поудобнее, с готовностью обняла обнаженное мужское тело руками и ногами, когда Юлиан навис надо мной, загораживая верхний свет. Поймала свое отражение в серых глазах под пушистыми ресницами — определенно, мужчине неприлично иметь настолько длинные густые ресницы, — прижалась. Юлиан вошел, как и целовал до того, — резко, грубовато, и каждое следующее его движение вкупе с нарастающим темпом мягче не становилось.
Зато настроению моему соответствовало.
И состоянию.
Я лишь прижималась теснее, ощущая смутно, как впиваюсь ногтями в мужскую спину — кажется, сейчас кто-то кого-то и без клыков пометит… надеюсь, в ближайшее время Юлиан не собирается посещать пляж, — кусала губы, свои и его, отвечая на учащающиеся сильные толчки. Вскрикивала отрывисто, слушая наше неровное тяжелое дыхание и сумасшедший стук сердец. И, похоже, вонзила ногти сильнее, когда ослепляющая волна оргазма накатила, отозвалась стоном. Я выгнулась, чувствуя, как Юлиан присоединился ко мне в этом ярком водовороте, и смежила веки, наслаждаясь отголосками только что пережитого удовольствия. И спешить никуда не надо, и озираться с опаской по сторонам, словно подросток, возвращающийся домой позже обещанного родителям, и мучиться угрызениями совести. Хорошо-о…
И даже лучше.
Юлиан перекатился на спину и, судя по шороху, сразу перевернулся на бок, коснулся моей щеки.
— Лиссет, — позвал тихо и ласково.
Я открыла глаза, блаженно улыбнулась мужчине рядом, смотревшему на меня с легким беспокойством.
— Все замечательно, — сообщила я. — Феерично…
После чего снова закрыла глаза и заснула.
* * *
Разбудило меня осторожное поглаживание по плечу и тихое дыхание рядом. Я шевельнулась, и руку сразу убрали.
— Оставь, — сонно попросила я, не открывая глаз. — Так даже приятнее…
И чувствуешь себя уже не змеей, но разомлевшей кошкой, которую и по спинке гладят, и по животику, и за ушком чешут, и под подбородком…
Нет, Юлиан, конечно, за ухом меня не чесал и вряд ли собирался, он лишь придвинулся ближе ко мне, коснулся волос.
— Лиссет, пора вставать, — сообщил тихо-тихо и как-то на диво интимно. — Номер только на одну ночь.
Жаль… здесь не так уж и плохо.
Неохотно разлепив глаза, обнаружила, что солнце-то точно давным-давно встало и на улице, судя по звукам, стало куда оживленнее. Юлиан лежал на боку, подперев другой рукой голову, и так на меня смотрел, что сердце опять на мгновение с ритма сбилось.
Вот дожили… кажется, я влюбилась.
— Доброе утро, — улыбнулась я.
— Доброе, — маг тоже улыбнулся в ответ, явно задавшись целью усилить эффект. — Как ты себя чувствуешь?
Я прислушалась к собственным ощущениям и нашла их более чем удовлетворительными.
— Замечательно. Правда, не ожидала, что так быстро засну… думала, что в ближайшие пару дней вообще глаз не сомкну, — призналась я. Даже не помню, как меня под одеяло перекладывали.
— Тебе нужен был нормальный отдых для восстановления сил, — пояснил Юлиан ласковым тоном.
— И снятие стресса, — поддакнула я.
— И снятие стресса, — на сей раз смущаться мужчина не стал.
— Юлиан, — я перевернулась на спину, глянула на него внимательно, — давно вы с Эрином знакомы?
— Лет шесть-семь уже.
— О, приличный срок.
— Приличный, — согласился Юлиан и тоже на спину перевернулся. — Эрину потребовались услуги колдуна, а тогда он по юности и неопытности не очень разбирался в нашем брате, нанял… скажем так, не самого профессионального мага, который настолько мастерски поработал, что после пришлось срочно искать другого для разбора созданных им… завалов. И вот с тех пор…
— Вы дружите.
— Да. Иногда Эрин надолго уезжал из Афаллии, вообще пропадал с горизонта, поэтому мы могли не видеться и по полгода, и дольше. У него своя жизнь, у меня своя и до определенного момента мы не были настолько близкими друзьями, скорее приятелями.
Пока одному кошаку не взбрело в голову жениться и, во избежание неловких казусов в будущем, сразу решить оригинальным способом проблему с потенциальным вторым супругом избранной женщины.
— И на что же вы поспорили? — перешла я к волнующему меня вопросу.
Потому как с некоторых пор подозревала, что именно тут собака и зарыта.
— Эрин рассказал? — удивился Юлиан. — И при каких обстоятельствах поспорили?
— Угу. Только не уточнил, на что.
— Он… не реагировал на мои уговоры и прочие воззвания к совести и здравому смыслу, мол, тебе не понять, у тебя-то родные живы и здоровы, а у меня больше никого нет…
Сиротинушка горькая, пес его разорви.
— Тогда я завел речь о вашей богине-покровительнице, что праматери оборотней, должно быть, горько видеть одного из своих детей в таком… жалком виде, что настоящий оборотень не может пасть столь низко… Еще что-то говорил в том же духе о религии, традициях и семейном наследии. В ответ на очередной мой душеспасительный монолог Эрин бросил в сердцах, что я, дескать, ни пса не знаю о ваших традициях и посему не имею никакого морального права о них рассуждать и приводить в пример… и что я, человек, никогда бы не согласился взять в супруги женщину-оборотня, тем более с перспективой получить в довесок второго ее мужа. А я сказал, если он найдет в себе силы оставить прежний образ жизни и взяться, наконец, за ум, то я готов жениться на девушке из двуликих, на любой, на кого он сам укажет, с довеском в виде мужа или без.
— Эрин не поверил, — припомнила я рассказ кошака.
— Не поверил. Мы поспорили.
Твою ж чащу! Даже не знаю, расцеловать мага за этот дурацкий спор, или пальцем у виска покрутить? Как, ну вот как можно было, будучи в своем уме и трезвой памяти, согласиться на такой идиотский развод, а?! Два придурка, пес подери… неудивительно, что сошлись, птички одного полета.
И я не лучше, раз связалась с обоими. Запах одного желанен, пусть сам носитель и бесит страшно, другой и без запаха нравится так, что мозги норовят отключиться, стоит ему лишь улыбнуться.
Позор. По-о-озор! Хуже, чем у Шель с ее нежными чувствами к ледышке, который, как по мне, не то чтобы заслуживал подобной беззаветной любви и преданности.