«Гоголь довольно часто садился на узенький плетеный диван из соломы, опускал голову на руку и дремал долго после того, как я уже был в постели и тушил свечу. Затем переходил он к себе на цыпочках и так же точно усаживался на своем собственном соломенном диванчике вплоть до света, а со светом взбивал и разметывал свою постель для того, чтоб общая наша служанка, прибиравшая комнаты, не могла иметь подозрения о капризе своего жильца». «Где просто - там ангелов со сто», - говаривал преподобный оптинский старец Амвросий. Вот и Гоголь простой был веры, ангельской. Княжна Варвара Николаевна Репнина-Волконская вспоминала: «У матери моей была домовая церковь. Гоголь приходил к обедне, становился в угол за печкой и молился «как мужичок», по выражению одного молодого слуги, то есть клал поклоны и стоял благоговейно». «Как сладко умирать!» В январе 1852 года Гоголь тяжело пережил смерть супруги Алексея Степановича Хомякова - тридцатипятилетней Екатерины Михайловны. Ушел из этой жизни еще один дорогой ему человек. И вместе с этим Гоголь начинает чувствовать, что приблизилось и его время. "Все для меня кончилось," - сказал он Хомякову. Он почти ежедневно молится в церкви, думает о смерти: "Страшна минута смерти". В те дни, по воспоминаниям Веры Сергеевны Аксаковой, "мысли его были все обращены к тому миру". 4-го февраля Гоголь говорит Шевыреву, что некогда ему теперь заниматься корректурами. Он решается поститься на масленой седмице (Великий Пост в том году начинался 11 февраля). Духовник Гоголя сказал было ему отложить говение на начало Великого Поста, но увидев, очевидно, приблизившуюся смерть Гоголя, благословил поститься и причаститься за ближайшей Литургией. Гоголь прекратил литературные занятия. С 5 февраля почти ничего не ест, ночи проводит в молитвах, со слезами. 7-го исповедуется и причащается. В ночь с 8-го на 9-е после продолжительной молитвы на коленях перед образом Гоголь уснул и во сне слышал голоса, говорившие ему о скорой смерти. 10 февраля просит графа Толстого передать рукописи свои святителю Филарету (Дроздову), чтобы тот решил, что нужно печатать, а что нет. 11-го и 12-го, в понедельник и вторник первой седмицы Поста в доме графа Толстого (на верхней половине) служили Великое повечерие. Гоголь едва мог подняться по ступеням, но отстаивал всю службу. Он отказывался от лекарств. Говоря словами афонского старца Герасима (Менагиаса), он не верил в лекарства, он верил в Бога. Даже обращение к нему святителя Филарета: "Сама Церковь повелевает в недугах предаться воле врача," не имело действия. Гоголь приблизился к Богу. 14 февраля сказал Хомякову: "Надобно меня оставить, я знаю, что должен умереть". Гоголь делает распоряжение насчет своего крепостного слуги Семена и рассылает деньги "бедным на свечки". Перед тем просил раздать неимущим средства, вырученные от последнего издания его сочинений. 16 февраля доктор А.Т. Тарасенков, побывав у Гоголя, сказал: "Он смотрел как человек, для которого все задачи разрешены, всякое чувство замолкло, всякие слова напрасны..." В свои последние дни земной жизни Гоголь не выпускал из рук четок, внутренне непрестанно творя молитву Иисусову. За несколько дней до смерти слабеющий плотью Гоголь написал: «Аще не будете малы, как дети, не внидите в Царствие Небесное. Помилуй меня грешного, прости, Господи! Свяжи вновь сатану таинственною силою неисповедимого Креста...» Одними из последних его слов, сказанных в полном сознании перед смертью были: «Как сладко умирать!» Зная, что именно страх смерти был основой его всежизненного покаяния, мы можем прикоснуться к великой тайне, сокрытой за этими словами, несущими глубочайший смысл. За несколько часов до смерти - по свидетельству доктора Тарасенкова - Гоголь «повторял несколько раз: «Давай, давай! Ну что же?» Часу в одиннадцатом он закричал громко: «Лестницу, поскорей давай лестницу». Казалось, ему хотелось встать». Мы знаем, что Гоголь хорошо знал и любил книгу преподобного Иоанна, игумена горы Синайской «Лествица». И особо почитаемый Гоголем подвижник Православия святитель Тихон Задонский в последние минуты своей жизни просил лествицу, возводящую к Богу. И величайший русский гений А.С. Пушкин за несколько минут до смерти впал в полузабытье и схватил за руку стоявшего рядом В.И. Даля;: «Ну, подымай меня, идем... да выше, выше... идем...» Затем он вдруг открыл глаза. Лицо его прояснилось: «Кончена жизнь,» - сказал он тихо. ; В.И. Даль - врач, писатель, этнограф и лексикограф, будущий знаменитый автор "Толкового словаря живого великорусского языка". Гоголь умер 21 февраля 1852 года около восьми часов утра. Перед отшествием ко Господу он дважды соборовался и приобщался Святых Таин. Проводы в лучший мир Отпет раб Божий Николай был в храме святой мученицы Татианы при Московском университете и первоначально похоронен в Московском Свято-Данииловом монастыре. Читаем о событиях тех дней в «Опыте духовной биографии Гоголя» профессора Воропаева: «Сороковой день по кончине Гоголя пришелся на понедельник Светлой седмицы (Пасха в 1852 году праздновалась 30 марта). У могилы Гоголя на кладбище Свято-Даниловского монастыря собрались его друзья и почитатели - Сергей Тимофеевич Аксаков, Михаил Петрович Погодин, Юрий Федорович Самарин, Алексей Степанович Хомяков, Петр Васильевич Киреевский, Николай Васильевич Берг, Тимофей Николаевич Грановский, Александр Николаевич Островский, Тертий Иванович Филиппов и другие - всего около сорока человек. После заупокойной обедни была отслужена панихида по усопшему рабу Божию Николаю. «Утешением было в нашем горе, - вспоминал Шевырев, - слышать воскресный колокол вместе с заупокойным пением. На могиле его, убранной зеленью и цветами среди снега, мы слышали: «Христос Воскресе!»». После панихиды предложена была трапеза шестидесяти бедным и монашествующей братии. На поминальном обеде в покоях настоятеля, архимандрита Пармена, Шевырев прочел «Светлое Воскресенье» - последнее напечатанное при жизни произведение Гоголя. Все были тронуты до слез. «Можете себе представить, - рассказывал Погодин, - какую силу получило каждое его слово, само по себе сильное, теперь послышавшееся из могилы, запечатленное великой печатью смерти и безсмертия, священный голос с того света». Во время поминальной трапезы обдумывали, какой памятник поставить Гоголю. «Две надписи встретили всеобщее сочувствие, - вспоминал Шевырев. - Одна относится к нему как к писателю и взята из пророка Иеремии: «Горьким словом моим посмеюся» (на церковнославянском языке, 20, 8). Другая относится к любимым мыслям последнего десятилетия его жизни. В ней выражается сосредоточие всех его мыслей: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Ап. 22, 20) Поминки происходили в замечательный день: 30 марта, по преданию Церкви, было распятие Спасителя. С 31 марта на первое апреля совершилось Воскресение. 31 марта мы поминали его»». Нетленные мощи Гоголя. Поминовение по душе его Его духовный друг, афонский инок, иеросхимонах Сергий (Веснин) сказал: «Смерть Гоголя - торжество моего духа. Покойный много потерпел и похворал, - надобно и пора ему на отдых в райских обителях. Жаль только, что не побывал у нас. Я очень любил его