Желание стать духовным писателем
Зимой 1843-44 года Гоголь живет в Ницце у Виельгорских, где составляет большую тетрадь выписок из творений Отцов Церкви. В нее входят поучения и наставления святителей Иоанна Златоустого, Василия Великого, Афанасия Великого, Григория Нисского, Кирилла Александрийского, преподобных Ефрема Сирина, Иоанна Дамаскина и других, а также - современных Гоголю архипастырей и пастырей Церкви: святителя Филарета Московского, Георгия затворника Задонского, епископа Костромского Владимира (Алявдина), епископа Полтавского Гедеона (Вишневского), протоиерея Стефана Сабинина. Заполнена была и иная тетрадь с многочисленными выписками Гоголя из служебных Миней. К этому времени у него созревает желание стать духовным писателем. Он пишет "Правило жития в мире" и "О тех душевных расположениях и недостатках наших, которые производят в нас смущение и мешают нам пребывать в спокойном состоянии". Работает над "Размышлениями о Божественной Литургии". Читаем Гоголя: «Для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, необходимо частое, сколько можно, посещенье Божественной Литургии и внимательное слушанье: она нечувствительно строит и создает человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату». Но позже Гоголь признал: "Не готов я был тогда для таких произведений, к которым стремилась душа моя" (письмо к А.О. Смирновой, 1845 год).
«Выбранные места из переписки с друзьями»
Попустил Господь Гоголю, возгоревшемуся спасительной ревностью о Боге, пережить искушения бесовские. Труден был для писателя 1845 год: он почувствовал свою богооставленность, он пережил тоску и болезнь, угрожавшую ему скорой смертью. Бог попустил на малое время, и победила душа раба Его. Вот что писал тогда Гоголь в письме к Александре Осиповне Смирновой: «Возрадуемся приходу зла как возможности приблизиться ближе к Богу. Крестом сложивши руки и подняв глаза к Нему, будем ежеминутно говорить: «Да будет воля Твоя» и все примем, благословляя и самую тоску, и скуку, и тяжкую болезнь»« (Т. 12. С. 505). Болезнь плоти и напряженный труд души благотворно повлияли на него. Анненков вспоминал: "Гоголь постарел, но приобрел особенного рода красоту, которую нельзя иначе определить, как назвав красотой мыслящего человека. Лицо его побледнело, осунулось; глубокая, томительная работа мысли положила на нем ясную печать истощения и усталости, но общее выражение его показалось мне как-то светлее и спокойнее прежнего. Это было лицо философа". Из опыта этого периода родилась новая книга Гоголя. В письме к Николаю Михайловичу Языкову в 1846 году он писал: «Я как рассмотрел все то, что писал разным лицам в последнее время <...>, вижу, что из этого может составиться книга, полезная людям страдающим на разных поприщах. Страдания, которыми страдал я сам, пришлись мне в пользу» (Т. 13. С. 53). В письме к графине Анне Михайловне Виельгорской в том же году он просит: «Молитесь Богу, чтобы послал мне среди недугов, как бы тяжки они не были, сколько можно более светлых минут, нужных для того, чтобы, наконец, сказать все то, для чего я воспитывался внутри, для чего ниспосылались мне и самые тяжелые минуты, и самые болезни, за которые я безпрерывно должен молить Бога» (Т. 13. С. 66). "Жил внутренно, как в монастыре, - писал Языкову, - и в прибавку к тому, не пропустил почти ни одной обедни в нашей церкви". Изучал чинопоследования Литургии святителя Иоанна Златоуста и Литургии святителя Василия Великого на греческом языке. В письме к Смирновой: "Был сподоблен Богом и среди глупейших минут душевного состояния вкусить небесные и сладкие минуты". В начале 1847 года от Рождества Христова книга - собрание писем - статей религиозно-нравственного содержания под заглавием на малороссийский лад «Выбранные места из переписки с друзьями» увидела свет. В виде переписки, в виде совета, обеспокоенный медленной работой над «Мертвыми душами» и услышавший дыхание смерти, Гоголь обращается к богоспасаемым верным, к братиям и сестрам - христианам. В «Авторской исповеди» Гоголь засвидетельствовал, что написал свою книгу «под влиянием страха смерти своей», который преследовал его «во все время болезненного
<...> состояния», даже и тогда, когда он «уже был вне опасности» (Т. 8. С. 434). Глубоко верующий писатель, возревновавший о нравственном совершенствовании ради стяжания Духа Святого, болеющий о России, обратил к читателям свои религиозно-нравственные и политические мысли. "Это до сих пор моя единственная дельная книга," - пишет он Плетневу. Милость Божия в дни написания "Переписки" была очевидна Гоголю: "Вдруг остановились самые тяжкие недуги, вдруг отклонились все помешательства в работе, и продолжалось все это до тех пор, покуда не кончилась последняя строка труда". И еще: "...я действовал твердо во имя Бога, когда составлял мою книгу, во славу Его святого имени взял перо, а потому и расступились перед мною все преграды..." Профессор Иван Михайлович Андреев, преподаватель Свято-Троицкой Духовной семинарии в Джорданвилле, назвал «Переписку» самой искренней книгой в русской литературе. Исследователь творчества Гоголя Константин Васильевич Мочульский подчеркнул, что в этой книге Гоголь создал стройную и полную систему религиозно-нравственного мировоззрения, отрицать значительности которой нельзя. Создал систему, основанную не только на собственном душевном опыте, но на опыте духовном. Так, в архивах Киева и Москвы хранятся пространные, объемные выписки Гоголя из трудов Отцов Церкви, впервые изданные в свет только в 1994 году (Н.В. Гоголь, Собрание сочинений в девяти томах. Москва, «Русская книга», том 8. Составление В.А. Воропаева и И.А. Виноградова). Цитаты из Отцов Церкви и мысли их можно часто встретить в творениях Гоголя, в том числе и в его художественных произведениях (так, например, лирические зарисовки во втором томе «Мертвых душ» повторяют порой описание Рая Богодухновенными Отцами). Мочульский писал, что Гоголю было «суждено круто повернуть всю русскую литературу от эстетики к религии, сдвинуть ее с пути Пушкина на путь Достоевского». И далее: «Все черты, характеризующие великую русскую литературу, ставшую мировой, были намечены Гоголем: ее религиозно-нравственный строй, ее гражданственность и общественность, ее боевой и практический характер, ее пророческий пафос и мессианство. С Гоголя начинается широкая дорога, мировые просторы. Сила Гоголя была так велика, что ему удалось сделать невероятное: превратить пушкинскую эпоху нашей словесности в эпизод, к которому возврата нет и быть не может. <...> он разбил гармонию классицизма, нарушил эстетическое равновесие, чудом достигнутое Пушкиным, все смешал, спутал, замутил; подхватил вихрем русскую литературу и помчал ее к неведомым далям. <...> Без Гоголя, быть может, было бы равновесие, антология, благополучие; безконечно длящийся Майков, а за ним безплодие; после Гоголя - полное неблагополучие, мировой размах и мировая слава». Гоголь был ортодоксально верующим человеком, следовательно - реалистом. Направление, им воплощенное в литературе, дабы не путать с безбожным, нигилистическим, ограниченно-искаженным «реализмом», можно назвать мистическим, неотмирным реализмом, хотя именно оно и является подлинным реализмом, верно отражающим реалии сотворенного мира. Неприятие этой православной основы христианского мировоззрения Гоголя приведет к невозможности следования за ним, к собственному мнению читателя и критика, которое, как известно, есть начало прелести. Да не прельстится читатель Гоголя, да последует путем Отцов Церкви, путем великих, возлюбленных Господом святых Его, путем, которым шел сам Гоголь. Архиепископ Иннокентий (Борисов), хорошо знавший Гоголя, писал о нем: «Помню и уважаю его, а люблю по-прежнему. <...> Голос его нужен, для молодежи особенно». Сдержанно воспринял «Переписку» настоятель Троице-Сергиевой пустыни близ Петербурга архимандрит Игнатий (Брянчанинов), почитаемый ныне Церковью во святителях: «...она издает из себя и свет и тьму». Гоголь согласился смиренно с отцом Игнатием, но заметил, что «нужно быть глубокому душеведцу, нужно почувствовать и услышать страданье той половины современного человечества, с которую даже не имеет и случая сойтись монах». Гоголь говорил о сущих во тьме, которые «не ходят в Церковь». И, например, душевные размышления и волнения от театральных представлений - несомненно - могут принести им пользу, в то время как воцерковленные верующие в театре уже не нуждаются, театр может послужить им в развлечение и соблазн. Думается, не стоит преувеличивать расхождение во взглядах у святителя Игнатия и Гоголя на некоторые мирские предметы: забота о просвещении Божием России была у них общая.