Женя вошла в квартиру и, не разуваясь, прошла в свою комнату. Так и есть: вещи в шкафу валяются одной большой грудой; пара коробок с дорогими сердцу мелочами, стоявшие под кроватью, разбросаны по комнате, а содержимое — на покрывале. Здесь было несколько детских фотографий, где мама в здравом уме и памяти, маленькая Женя и Святик, уже ставший школьником. Кроме фотографий был кулончик бабушки, браслет из родонита, подаренный на последний День Рождения Еленой Матвеевной, и пара дневников. В них девушка записывала свои самые яркие переживания и цели, в общих чертах.
Кстати, дневников нигде не видно.
Женя услышала дикий пьяный смех со стороны кухни. Похоже, братец не только порылся в ее комнате, стащил ее личные вещи, но и пришел с компанией.
Да что же за напасть такая?! Как только появилась возможность наладить свою жизнь, появился Святик! Его появление всегда означало большие проблемы. То он кому-то денег задолжал, то своими темными делишками местным авторитетам дорогу перешел… Брат старше на 7 лет, но вытаскивать его из проблем приходилось именно Жене — искать больше подработок, чтобы помочь собрать часть суммы для выплаты долга; лечить после очередной драки… И может она бы давно перестала носиться с проблемами взрослого мужчины, но каждый раз мама со слезами умоляла не бросать брата, ведь «вы — родная кровь». Да и воспоминания о детской дружбе еще держали крепким канатом.
Нельзя сказать, что Святик всегда относился к сестре плохо. Пока она была маленькой, он как мог заботился о ней, играл, кормил из ложечки. А затем появился дядя Боря — личность с сомнительной репутацией, любитель крепких напитков по вечерам. Тогда-то Святик и начал меняться. Отчим начал учить его «быть настоящим мужиком»: завоевывать авторитет силой, обесценивать тех, кто слабее; брать «свое» у этого мира. Последнее было связано с кражей денег и ценных вещей у более обеспеченных детей из класса. Дядя Боря аргументировал это благими намерениями:
— Святослав, теперь ты — настоящий Робин Гуд! — похвала звучала приятно, а границы между «хорошо» и «плохо» быстро стирались.
Первое время Святик таскал деньги. На них он покупал сладости для себя и сестры. Женя еще не знала, откуда у брата средства, поэтому искренне радовалась маленьким подарочкам и сладостям. А затем дядя Боря начал воспитывать и ее:
— Большая девка уже стала! Должна нести свой вклад в семью! Я в шесть лет уже макароны варил, и яичницу жарил.
Святика накрыло волной пубертата, и он все больше старался во всем подражать отчиму. Стал грубить маме, сестре. Успеваемость в школе падала. У одноклассников начали пропадать дорогие вещи. По вечерам парень возвращался поздно, с неприятным шлейфом сигаретного дыма и пива.
Женя очень любила брата, жалела, когда ему было плохо, и терпела его критику, списывая на плохое настроение и желание «выпендриться» перед дядей Борей. Отчима она побаивалась, а со временем стала ненавидеть. С каждым годом пропасть между братом и сестрой становилась все больше, а мама… Мама стала покорной тенью дяди Бори. По какой-то необъяснимой причине ее вполне устраивало его присутствие в их семье. Вот только о детях она будто забыла. Воспитание сына переложила на сожителя, а дочь просто была рядом.
Женя вынырнула из грустных воспоминаний о тех временах, когда жизнь их семьи стала рушиться, словно песочный замок на ветру. Вышла из комнаты, и увидела спящую маму в позе младенца на стареньком диванчике в гостиной. Подошла и аккуратно укрыла ее пледом. Отопление еще не дали, и в квартире было прохладно. Не дай Бог заболеет…
Затем девушка направилась в кухню. В душе был вихрь чувств — облегчение, что брат все еще жив; злость на его бесцеремонность; боль от разрушенных отношений брата и сестры.
— Ооо, сестричка! Сколько лет, сколько зим! — Святик был навеселе, и подскочил навстречу девушке, чтобы обнять. Женя скривилась от едкого запаха сигарет, который заполнил их маленькую кухоньку, и от сильного алкогольного перегара от брата.
— Тебя не было почти два года.
— А теперь я снова здесь! Ты рада?
— Сколько?
— Что сколько?
— Не держи меня за дуру. Сколько ты снова должен?
— Ишь, какая! Женек, где твое гостеприимство? Меня отпустили, мы тут празднуем…
Женя отвела взгляд от брата и посмотрела на присутствующих. Двое парней примерно одного возраста со Святиком, и три дамочки в образе ночных бабочек.
— Вы хоть совершеннолетние? — невольно вырвалось у девушки. Яркий макияж и откровенный наряд визуально добавлял лет так 10, но еще не сошедшая детская округлость щек и глуповатый взгляд говорил о том, что девицам не больше 16–17 лет.