Что это? Дар свыше или наказание?
***
Мы сидели в небольшом многолюдном кафе. Костя вырвался с работы, чтобы встретится со своим другом — качком. Именно так я называла Рому, лучшего друга Кости и моего бывшего тренера.
Помещение было небольшим. Столики на столько близко располагались друг к другу, что спокойно можно подслушивать соседей. Не люблю такие места. Особенно, когда начинаешь поглощать еду. Кажется, что все вокруг смотрят в твой рот. А самое ужасное, когда на улице жара под тридцать градусов и какой-нибудь волосатый мужчина сидит рядом и размахивает руками, разгоняя запах своего пота по всему кафе. Бррр… Как вспомню, аж дурно становится.
Усевшись на соседний стул и закинув ноги на стол, рассматривала парня. А что? Все равно никто меня не видит, можно смело изображать оторву. Костя лишь еле заметно покачал головой.
Итак, Ромочка. Коротко стриженый парень с ямочками на щеках. Глаза серо-зеленые. Жесткие линии губ. Квадратный подбородок. Накаченное рельефное тело, сводящее с ума женскую половину кафе. Не могу сказать, что скучала по нему, но все же любопытно, как сложилась его жизнь. Поэтому я внимательно прислушивалась к их диалогу.
Он ни капли не изменился. Все также бегает за каждой юбкой выше колен.
— Скучно. — Скулила я с закрытыми глазами.
Холодный воздух окутал мое лицо. Необычно. Открыв один глаз, увидела перед собой женщину в преклонном возрасте. Ее лицо было все в морщинах, а седые волосы, заплетены в косу. На кончике тонкого носа разместилась темная выпуклая родинка. Карие глаза изучали меня, как музейный экспонат.
— Какие-то проблемы? — Грозно спросила незнакомку, сцепив пальцы рук на груди. Привидения бывают разные, но никогда нельзя показывать, что ты слабая. Раздавят, сожрут и не поперхнуться. Не все такие веселые и милые как Ильич.
— Призрак! — Воскликнула женщина, прижимая руки к груди. — Боги, ты же призрак!
— Призрак, призрак! — Пробубнила я подражаю зайцу из мультика "Ну, погоди". — Чего надо? — Я лениво, почти по-кошачьи, разлепила второй глаз.
На тонкой длинной шее висел кулон в виде небольшого сердца, сделанный из дешевого металла. Раньше такие кулоны продавались в "Прессе" на остановке. В них еще можно было разместить две небольшие фотографии. У меня тоже такой был. Я еще долго мучилась, не могла решить какие фотографии туда вставить: своих родителей, какой-нибудь знаменитости или фотографию совершенно незнакомого мне парня. Первый вариант я отметала сразу. Подростковое бунтарство кричало во мне, что это глупо. Третий вариант меня привлекал больше всего. Хотела вставить фотографию какого-нибудь симпатичного парня и говорить всем одноклассницам, что это мой любимый молодой человек. Но страх быть пойманной на вранье, быстро пресек эту идею. Поэтому я остановилась на втором варианте. Издевалась я над журналами несколько вечеров. Но так и не смогла засунуть вырезку в кулон при этом, не помяв ее. Как сейчас помню, выбрала я фотографию актера, игравшего главного героя — Зака в фильме "Это все она" — Фредди Принц. В итоге, я оставила эту глупую затею и стала носить простой кулон без фотографий, пока металл не почернел. А потом и вовсе оказался в одном из мусорных школьных ведер.
— Поговори со мной!
Это была не просьба. Это был приказ. Я встала напротив женщины и протянула ей руку.
— Я Маша. — Тонкие пальцы коснулись моей ладони. Такими пальцами обладают музыканты. Но руку мне так и не пожали. Меня схватили и притянули в крепкие объятия. Если бы я была живая, ребра бы уже хрустели. И мне стало как-то грустно за эту бедную женщину. Какой же нужно быть одинокой, чтобы бросаться с объятьями на первого попавшегося духа.
Но удивительно было не это. Я ощущала ее. Как когда-то я обнимала маму, чувствуя тепло ее тела. Также и сейчас. Только вместо тепла меня окутывает прохлада. Не могу сказать, что это приятно, но и отвращения не вызывает. Я чувствую женщину, как живого человека.
— Я Алла Петровна, но ты можешь звать меня просто Аллой или Аллочкой. — Воскликнула моя новая знакомая, выпуская меня из объятий.
— Хорошо. — Согласилась я. Как будто у меня есть другой выбор. Она же меня задушит. — Я вас чувствую.
— А как иначе? Ты раньше никогда не обнималась с себе подобными? — Я отрицательно покачала головой. Ильич не был сентиментальным. Поэтому обниматься никогда не лез.