— Нет! Отпусти меня! Я должна быть с ним.
Извиваться было бесполезно. Меня сильнее сжали в объятьях.
— Тебе туда нельзя.
— Отпусти. Там Костя.
Никита сильнее прижимает меня к своей груди.
— Там операционная. Не думаю, что тебе следует присутствовать при операции. Зрелище не для слабонервных.
Поворачиваю голову и смотрю в обеспокоенные глаза Никиты.
— Не стоит туда ходить. Подожди лучше здесь. Как только операция закончится, ты узнаешь первой.
Киваю головой. Тиски ослабляются и я снова могу свободно передвигаться. Чем я пользуюсь, усаживаюсь на пол облокотившись на стенку.
— Я могу побыть с тобой.
Коротко киваю. Не знаю, что сейчас лучше: быть одной или в компании кого-то. Он садится рядом и притягивает к себе. Не сопротивляюсь. Наоборот, усаживаюсь удобней и кладу голову ему на плечо.
— Что случилось?
— Авария на Северном мосту. Я не видела, как она произошла. Костина машина перевернулась.
— Мне жаль. — Никита поправил прядь волос, заправив ее за ухо. — Он сильный малый. Выкарабкается.
— Я надеюсь. У него маленькая сестренка, которая без него пропадет.
Не хочу думать о том, что Костя сейчас лежит на операционном столе и борется за свою жизнь.
— Никит, расскажи что-нибудь. Мне бы…
— Отвлечься. — Заканчивает за меня мысль. — Могу рассказать о себе. Мое имя ты уже знаешь. Фамилия оригинальностью не отличается, Кузнецов. Как и все ходил в садик, потом в школу. Ключевое слово "ходил". Учился я так себе. До сих пор помню, как мама краснела на ковре у директора, а отец устраивал мне такую взбучку, надеясь выбить из меня всю дурь.
Никита рассказывал с легкой улыбкой на губах смотря перед собой.
— После школы поступил в Строительный техникум на специальность "Промышленное и гражданское строительство". Сам от себя не ожидал, что втянусь в учебу. Ни одной тройки, представляешь? Мама была на седьмом небе от счастья. Потом устроился работать проектировщиком. Мне нравилась моя работа. А потом я умер.
Я повернулась к нему. Ни одна мышца его лица не дрогнула. Он все также сидел и улыбался, будто рассказывал очередную шутку. Как ему это удается?
— Если тебе неприятно вспоминать, ты не обязан рассказывать.
— Но я хочу. И поверь мне, я спокойно отношусь к своей смерти. Для меня это вроде ссадины на коленке после падения с велосипеда.
Проводит пальцами по мой щеке, даря легкую прохладу. Прищуриваю глаза, пытаясь понять, нравится ли мне это. Никита воспринимает все неправильно и резко отдергивает руку, прошептав извинения.
— Меня сбила машина. Я возвращался от друзей. В тот день я с товарищами поехал в поселок Рощино. Шашлык, баня. Я пропустил последнюю электричку и решил вернуться домой пешком, по трассе. Идти было недалеко. Водитель фуры был слегка выпившем. В общем, он зацепил меня и протащил несколько метров по дороге. Если бы мне дали возможность изменить смерть, я бы попросил, чтобы она была мгновенной.
С таким не поспоришь. Мне действительно повезло. Я умерла быстро, практически не испытав боли. Одиночная вспышка, а потом темнота.
— Чем ты занимался в первые дни?
Укладываю голову на его плече.
— Вернулся домой, к родителям. Смотрел, как они горевали, не в силах помочь. — Его рука сжалась в кулак, опомнившись, расслабил пальцы. — Тебе, правда, интересно?
Киваю и слегка прикусываю нижнюю губу.
Мы просидели так, в обнимку, общаясь, несколько часов. Никита несколько раз ходил проведать Костю. И каждый раз возвращался с одними и теми же новостями. Операция закончилась, Костя без сознания. Другой информации у него не было. Он мог бы отправится в ординаторскую и подождать пока кто-то обмолвится об операции, но не хотел оставлять меня одну, а я не желала двигаться. Чувствовала я себя отвратительно. Будто держала на своих плечах непосильный груз.
— Мы ни чем не сможем ему помочь. — Никита переплел наши пальцы. — Пойдем, прогуляемся?
Отрицательно качаю головой. Не хочу никуда идти.
Некоторое время мы сидим в тишине.
— Ты сможешь меня простить?
Никита отодвинулся от стены и выжидающе посмотрел на меня.
— Я… — Глубоко вдыхаю по привычке. — Ты, действительно, считаешь меня такой?
— Нет. Я сорвался. Наговорил необдуманных глупостей. Я не знаю, как загладить свою вину.
— Твоего раскаяния достаточно. Просто, постарайся меня больше не обижать.
— Обещаю.
Холодок коснулся моих губ, и я замерла с широко распахнутыми глазами. Правильно ли я поступлю, ответив на его поцелуй? Но, может, хватит постоянно думать? Может пора уже жить сегодняшним днем?