Печально вздыхаю и отворачиваюсь.
Такой, как Карина, мне не быть.
А судя по всему, моему Артему нравится как раз такие: ухоженные, привлекательные няшки с кукольным личиком, а не очкастые зубрилки в вещах с распродаж из массшопа.
3
— Ооо, какие люди!
— Да ладно?
— Где ты был, о, блудный сын?!
— Явление Христа народу!
По аудитории раздаются аплодисменты и свист! Возбужденные студенты скандируют и улюлюкают, а я пытаюсь понять, что могло вызвать такой откровенный ажиотаж.
— Смотри, — толкает меня в бок Кира и слегка привстаёт, чтобы лучше рассмотреть того, кто внизу. — Там твой одногруппник, как его там?
Тоже привстаю и свожу брови вместе, пытаясь разглядеть одногруппника.
Ааа, понятно.
Вот именно, что как его там, потому что последний раз этого одногруппника, я видела мельком на летней сессии, во время того, как забегала поставить автоматом экзамены.
— Бестужев, — брякаю я и плюхаюсь обратно на место.
— Точно! Какая фамилия красивая, — загорается новогодней елкой Кира, — да и парень-огонь!
Перевожу взгляд на парня-огонь, который лениво кланяется перед аудиторией, также лениво ухмыляется, будто он — Папа Римский, а мы тут все собрались на него поглазеть и прикоснуться.
— Давай к нам, Бес! — свистит ему Артем, подзывая еще и рукой.
Медленно, расслабленной походкой, будто делает нам всем великое одолжение, Егор Бестужев поднимается вдоль рядов и усаживается рядом с Чернышовым и Кариной.
Ну понятно!
Местная элита! Всегда держатся вместе. Хотя не могу сказать, что Бестужев прямо вхож в компанию Чернышов и Ко. Вроде и общаются вместе, но друзьями их назвать сложно. Возможно, это потому, что Егор Бестужев очень редко появляется на занятиях.
Он стабильно ходил до первой зимней сессии первого курса, чтобы поспать.
Честно, я думала, что его не допустят до экзаменов, но после зимних каникул, пару раз я его на занятиях всё-таки видела.
А потом он пропал, и о его существовании, как об одногруппнике, я преспокойно забыла.
До сегодняшнего дня.
— А как его зовут? — не унимается Кира, прожигая его висок взглядом, — такой хорошенький! А почему он так редко ходит на занятия?
Ошарашенно поворачиваюсь к Кире и одариваю ее таким взглядом, что будь я на ее месте, собрала все свои причиндалы и пересела на другое место, но Киру, видимо, даже атомной войной не напугать.
— Егор его зовут, а почему не ходит — понятия не имею, передо мной он не отчитывается, — бурчу я и хватаюсь за ручку, потому что в аудиторию вошел преподаватель.
— Ну и ладно, — совершенно не обижаясь, пожимает плечами Кира и блаженно улыбается, глядя в сторону Бестужева. Иногда мне кажется, что у нее отключена функция «чувство обиды». — Я сама узнаю!
Вот нисколько не сомневаюсь, что узнает!
— Господин Бестужев?
Опускаю учебник и смотрю на преподавателя. Профессор Бубновский приспустил очки и с показным пренебрежением рассматривает вошедшего в аудиторию парня. На сгибе локтя у Бестужева висит сияющая Карина, а вот его лицо застыло с выражением «снимите это немедленно!». Я имею ввиду Карину с его плеча! Позади них верная болонка Дивеевой — ее подружка Альбина, выглядывающая из-за спины своей хозяйки.
Интересно…а как же мой Темочка? На двух стульях пытается усидеть наша Королева?
— Я. — Не обращая внимания на преподавателя, Бестужев сканирует аудиторию на наличие свободных мест. На секунду его глаза и мои очки встречаются, но парень быстро отводит свой взгляд, что я даже моргнуть не успеваю. — Мне льстит, что вы меня помните, Марк Ифраимович, — Егор стряхивает Дивееву и расслабленной походкой идет к свободной первой парте, потому что все остальные места уже заняты.
Аудитория, где сейчас начнется семинар по управлению рисками, небольшая, состоит из двух рядов. На первой парте первого ряда сижу всегда я, а большинство нашей группы выбирает места подальше от профессора Бубновского.
— Не обольщайтесь, молодой человек, я помню исключительно вашу знаменитую фамилию. А вы, Андрей, ее так опрометчиво позорите, — Бубновский снимает очки и берется за тряпочку, демонстративно показывая свое пренебрежение к Егору, называя другим именем.
Не знаю почему, но Бубновский с первого курса так предвзято относится к Бестужеву. Чем и когда Бестужев успел насолить Марку Ифраимовичу, понятия не имею, но с первой парты мне прекрасно видно, как подрагивают руки профессора, сжимающего тряпочку для очков, как тонко сжаты его сухие губы, а лицо покрылось бордовыми пятнами.