– Нормально. - По правде говоря, она и думать забыла о ноге и была благодарна ему за напоминание. Это поможет ей сосредоточиться. - Я написала полковнику. Передала ему твои наилучшие пожелания и заверила, что со мной все в порядке.
– Этого достаточно, чтобы убедить его?
– Если ты сначала убедишь меня.
– Ответ был вполне предсказуем:
– Не представляю, как это сделать. Ты ведь не веришь мне.
– Поверю, когда услышу правду. - Он выдержал паузу, а затем нанес удар: - С кем ты разговаривала, прежде чем поняла, что это я?
Элизабет молчала, опустив голову.
– Баронесса предупредила тебя, что сокровище спрятано за картиной Вермера?
Элизабет все так же молча смотрела в пол.
– Почему для тебя так важно, чтобы я к тебе не подходил?
Она иронически выгнула бровь.
Нортхэм подтянул ноги и подался вперед, упираясь локтями в колени и сложив руки домиком под подбородком.
– Сколько у тебя было любовников?
Элизабет не удалось сдержать тихий возглас.
– Прошу вас, милорд, не надо, - поморщилась она, не поднимая головы.
– Меня зовут Брендан, - твердо выговорил он. - Можно Норт, если тебе так больше нравится. Мы были близки и должны вести себя соответствующим образом.
Он вытянул ноги, коснувшись башмаком ее голой ступни. Элизабет пронзила дрожь. Был ли это страх? Отвращение? Желание? Она не знала.
Нортхэм не сводил с нее пристального взгляда.
– А знаешь, я ревновал тебя. Сегодня вечером. Когда услышал смех Саута. Да и раньше, когда ты уделяла внимание всем, но только не мне. Для меня это совершенно новый опыт. Поначалу я решил, что ты права и я должен презирать тебя, но после некоторого размышления понял, что испытываю к тебе совсем иные чувства.
– Не совсем, - поправила она его. - Просто тебе хочется уложить меня в постель.
Глава 7
Норт вспомнил, как он доказал Элизабет, что она по-прежнему уязвима. И теперь она отплатила ему той же монетой. Он никогда не слышал, чтобы женщины, за исключением самых вульгарных, употребляли подобные слова. Но даже тогда они резали ему слух, ибо, по его глубокому убеждению, женщины относились к нежному полу, которому не пристало произносить их в присутствии мужчины.
Он резко втянул в грудь воздух и медленно выдохнул.
– Если бы ты представляла себе продолжительность лекции, от которой я только что воздержался, то сказала бы мне спасибо.
– Вы ханжа, милорд, независимо от того, будете вы читать мне мораль или нет. Можете прочитать, если вам угодно.
Нортхэм видел, что его снова поставили перед выбором. Он мог возмутиться и встать в позу или сделать вид, что эта ситуация его забавляет. Он выбрал последний вариант именно потому, что Элизабет этого никак не ожидала, а также потому, что это больше соответствовало его настроению. Ласковая улыбка скользнула по его губам и коснулась глаз.
– Не думаю, что у тебя есть основания называть меня ханжой, - возразил он, - хотя я и придаю значение условностям. Но непристойные выражения действительно шокируют меня. Если ты хотела меня смутить, то можешь быть довольна - ты своего добилась.
Он развел руками в беспомощном жесте.
– Хотя в чем-то ты права, - добавил он и увидел, что глаза Элизабет слегка расширились. - Я действительно хочу… - Он запнулся.
– Чего?
Несколько секунд Нортхэм молча смотрел на нее, затем в два шага преодолел разделявшее их расстояние и склонился над ее креслом, положив ладони на подлокотники. Элизабет пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. И хотя в ее вздернутом подбородке и твердом взгляде читался вызов, Нортхэм разглядел в глубине ее глаз желание.
– Чего? - снова спросила она.
Склонившись к ее уху, он шепотом сообщил, что именно собирается с ней проделать, употребив именно те слова, которые она хотела услышать. Руки Элизабет скользнули вверх и обвились вокруг его шеи. Она тихо застонала, когда он поднял ее с кресла и поцеловал. Не отрываясь от ее губ, Норт подхватил ее на руки, шагнул к кровати и опустил на матрас. Элизабет не разомкнула объятий, увлекая его за собой.
Когда он повернулся на бок, она повернулась вместе с ним; ее ночная рубашка задралась до бедер, а согнутая нога оказалась перекинутой через его ноги.
– Позволь мне, - шепнула Элизабет.
Нортхэм поднял голову. Прядь светлых волос упала ему на лоб, на лице играли отсветы пламени свечи. Элизабет нежно провела кончиками пальцев по его лбу, затем вниз по щеке к четко очерченной линии рта.
– Ты удивительно красив, - тихо шепнула она и, заметив, что он смутился, добавила: - Правда-правда. - Она потерлась носом о его подбородок. - Неужели никто не говорил тебе об этом?
Конечно, говорил, но у Норта хватило ума промолчать. К тому же он не возражал против шутливого поддразнивания Элизабет.
Она молча прижалась губами к его пальцам, затем потянула его руку вниз, к своей груди. Повернувшись к прикроватному столику, она задула свечу.
Норт приподнялся ровно настолько, чтобы избавиться от сюртука и рубашки. Элизабет, изображая служанку, сняла с него башмаки и чулки и расстегнула брюки. Когда ее рука скользнула ниже, он тихо застонал. Он не думал, что может быть еще тверже и больше, но случайное прикосновение ее ногтей к его самому чувствительному месту сотворило невозможное.
Элизабет ловко избавила его от остатков одежды.
– Ты смеешься? - прошептала она, заметив, что его губы изогнулись. - Почему?
Нортхэм перекатился на середину кровати и приподнялся на локте, нависнув над ней.
– Просто я подумал, что ты все еще одета, а я… -Он прижался чреслами к ее животу. - А я - нет.
Она провела ладонью по его спине, от плеч до ягодиц. Кожа его была гладкой, теплой и упругой.
– Верно, - отозвалась Элизабет.
На секунду она пожалела, что погасила свет. Ей хотелось видеть его черты, линию рта, игру мускулов. Но глаза Нортхэма, такие темные, что казались черными, в свою очередь, наблюдали за ней. Темнота давала Элизабет ощущение безопасности, защищая от его проницательного взгляда.
Было что- то необыкновенно эротичное в том, чтобы лежать под ним одетой, пусть даже в ночной рубашке. Подол задрался вверх, а лиф спустился вниз, к талии.
Нортхэм поцеловал ее обнаженную грудь. Элизабет согнула колени, почувствовав, что готова его принять. Но при первых признаках вторжения прикусила губу и судорожно выдохнула. Хотя она не была девственницей, прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз была с мужчиной. И даже недавняя близость с Нортом оказалась недостаточной, чтобы она могла чувствовать себя уверенно.
Норт помедлил, давая ей время привыкнуть к себе. Ее прерывистое дыхание замедлилось, и, хотя она лежала неподвижно, ее внутренние мышцы непроизвольно расслабились, заставив его сделать движение. Элизабет ахнула.
Он заглушил ее возглас, прижавшись к ее губам в требовательном поцелуе.
– Ты должен… - Она задохнулась, когда он начал двигаться. - Ты не должен…
Ее лоно продолжало растягиваться, приспосабливаясь к нему. Элизабет судорожно вцепилась в его плечи.
– Обещай… - выдохнула она. - Обещай, что не оставишь во мне свое семя.
Она скорее ощутила, чем увидела перемену, вызванную ее словами. Плечи Нортхэма напряглись. Он не ударил ее, хотя она подозревала, что у него возникло такое желание. Вместо этого он воспользовался своим телом, чтобы ее наказать. Он двигался глубоко и мощно, больше не заботясь о ее наслаждении. Закрыв глаза и прикусив губу, Элизабет молча принимала его удары. И когда он в очередной раз вонзился в нее, почувствовала вкус своей крови.
Элизабет усмотрела в этом некую справедливость. Пусть она не смогла отдать ему свою девственность, но эта боль и кровь порождены им. Она обхватила ладонями его голову и притянула его рот к своим губам, давая ему почувствовать, что сотворил его гнев.
Нортхэм замер, ощутив вкус ее крови, и медленно поднял голову. Дыхание с шумом вырвалось из его груди.