Уэст выгнул темную бровь.
– Выходит, Элизабет не писала леди Баттенберн?
– Похоже, нет, - вздохнул Норт. - Признаюсь, это меня удивляет. Луиза возмущена тем, что Элизабет уехала из Лондона, не предупредив ее. Она не поверила, когда я сказал, что Элизабет в Роузмонте.
Саут взял кофе из рук Истлина и снова откинулся в кресле.
– Она назвала тебя лжецом?
– Я и есть лжец.
– Пожалуй. Но это не значит, что тебя можно обзывать как угодно.
– Ну, до прямых оскорблений дело не дошло, хотя она не очень-то со мной церемонилась. - Норт помедлил, вспоминая малоприятную встречу с баронессой. - Странно, Элизабет вызывает у нее даже большее раздражение, нежели я.
Истлин ненадолго задумался, затем кивнул:
– Действительно странно. Женщины склонны проявлять солидарность в подобных делах. Обвиняют незадачливых потомков Адама, когда те откусывают от яблока, но помалкивают об искусительницах. Страшно подумать, во что они превратили бы нашу жизнь, дай им только волю.
Саутертон закатил глаза.
– Вы не представляете, чего я натерпелся с Софией, - заявил он. - Я полностью согласен с тобой, Ист.
– Надеюсь, - кивнул тот. - И все-таки что-то здесь не так. Твоя мать во всем винит тебя, верно, Норт?
– Я бы не сказал, что ее реакцию можно ограничить одним этим словом, - осторожно заметил Нортхэм.
Ист фыркнул.
– Могу себе представить! Она очень привязалась к твоей жене и наверняка считает тебя ответственным за ее отъезд. Поэтому и вовсе не понятно, почему леди Баттенберн думает иначе. Проклятие, Норт, но даже мы, твои друзья, уверены, что ты сделал что-то такое, что заставило ее сбежать.
В коротком смешке Норта не было и намека на веселье.
– Ты прав, - согласился он. - Вы все правы Приятели погрузились в молчание, бросая друг на друга хмурые взгляды.
Чашка Саута звякнула о блюдце, когда он отставил ее в сторону.
– Кофе здорово взбодрил Норта, - протянул он, ни к кому конкретно не обращаясь, - но теперь нам понадобятся чайные листья.
Три пары глаз удивленно уставились на него. Саут, улыбаясь, покачал головой, поражаясь непонятливости друзей.
– Я имел в виду гадалку. - Он вздохнул. - Это была неудачная попытка поднять вам настроение. Прошу прощения.
Что они сделали, так это поздравили его. Ибо, как ни обидно было это признавать, Саута порой посещали поистине блестящие идеи.
Хлопья снега таяли на стеклянном куполе оранжереи, но на промерзшей почве уже образовался белоснежный покров. Элизабет, уютно устроившись на деревянной скамье у окна, смотрела на призрачный ландшафт, залитый светом полной луны, превращавшей каждую снежинку в сноп искр. Казалось, что в этот морозный декабрьский вечер звезды спустились с небес на землю, чтобы накрыть ее сверкающим покрывалом.
Расправив на плечах шерстяную шаль, она затянула ее на груди свободным узлом. Рядом с ней на скамье лежали рисовальные принадлежности и стояла лампа, которую она погасила, чтобы ничто не мешало ей созерцать переменчивый лик природы.
Она даже не обернулась, когда кто-то вошел в оранжерею. Лорд Уорт часто приходил сюда, чтобы скоротать вечерок, прежде чем отойти ко сну. Но вместо ставшей привычной тяжелой поступи старого графа, перемежавшейся ударами трости о пол, она услышала очень знакомые шаги, ровные и уверенные. Спина Элизабет напряглась, по позвоночнику пробежал озноб.
Переведя взгляд с отдаленного пейзажа на отражение в стекле, она не различила ничего, кроме неясного контура, и почти поверила, что воображение сыграло с ней злую шутку. И уже не в первый раз.
Она встала и медленно повернулась, радуясь, что погасила лампу и ничто, кроме лунного света, не освещает ее лицо.
– Милорд, - тихо промолвила она.
– Миледи.
А потом наступила тишина, и ни один из них не пытался ее нарушить.
Наконец, когда молчание стало невыносимым, Элизабет, прерывисто вздохнув, забормотала:
– Значит, ты нашел вора?
Этого Норт вовсе не ожидал от нее услышать.
– Почему ты так решила?
– Потому что ты здесь.
– Черт побери! - приглушенно выругался он. - Я приехал из-за тебя. С тех пор как ты исчезла, я и думать забыл о воре.
Она недоверчиво улыбнулась:
– Правда?
– Правда. - Норт взъерошил густые волосы. - Я не желаю говорить о воре, Элизабет.
Так же как и она. Не сейчас, во всяком случае. Элизабет коротко кивнула.
– Твой дед знает, что ты здесь?
– Да. И уже успел назвать меня дураком за то, что я так долго тебя искал.
Элизабет сжала губы, сдерживая улыбку.
– И ослом - за то, что я позволил тебе уехать.
Рот Элизабет удивленно приоткрылся.
– Я сказал ему, что он совершенно прав. - Уголок его рта иронически приподнялся. - Я давно понял, что простейший способ помириться с моим дедом - это соглашаться с ним во всем. Но в данном случае мне не пришлось лукавить. За последние недели я называл себя куда более крепкими словечками. Так что дед отнесся ко мне, пожалуй, слишком снисходительно.
– Норт…
– Я не должен был настаивать на твоем отъезде, Элизабет.
– Она молчала, подбирая слова для ответа.
– Я сожалею о многом, - сказала она наконец. - Но не о том, что уехала, и не о том, как я это проделала. Это было необходимо. Ты сам этого хотел.
Норт подавил желание шагнуть к ней.
– • Да, но не оставить даже записки… -Он беспомощно развел руками, затем медленно опустил их. - И потом, ты ведь намеревалась поехать в Роузмонт.
– Да. - Она потупила взгляд. - Но я не смогла.
– Я был там, - сообщил Норт. - По тому, как ты скрылась, я догадывался, что не найду тебя в Роузмонте, но все равно съездил туда. Я побывал у полковника и моей матери. Даже в Хэмптон-Кроссе. Мне удалось проследить твой путь до гостиницы, где ты провела первую ночь, после того как покинула наш дом. Но никто не мог сказать, куда ты направилась после этого. Ты как в воду канула. - Горло Норта перехватило. С усилием сглотнув, он продолжил хриплым от волнения голосом: - Я решил, что ты уехала к нему. И проклинал себя за то, что оттолкнул тебя и вынудил к нему вернуться.
Элизабет медленно подняла голову.
– К нему?
– К тому мужчине, от которого у тебя ребенок.
Колени Элизабет подогнулись, и она рухнула на скамью как подкошенная.
– Извини, - еле слышно прошептала она. - Извини. Мне ужасно жаль.
Норт быстро шагнул к Элизабет и опустился перед ней на колени. Он сжал ее руки в своих ладонях, поглаживая побелевшие кулачки.
– Прости, дорогая. Я не хотел причинять тебе боль.
Только ощутив прикосновение его теплых рук, Элизабет поняла, как же она замерзла. Ей хотелось, чтобы он обнял ее и прижал к себе, но она не осмеливалась попросить его об этом.
– Дело не в тебе, - пробормотала она, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. - Эта боль всегда со мной. Я живу с ней. И ты тоже жил с ней, потому что жил со мной. - Она судорожно вздохнула. - Вот почему я оставила тебя, Норт. Я не имела права втягивать тебя в то, чего ты даже не понимал. Ты был прав, когда захотел, чтобы я ушла из твоей жизни. - Она потянула его за руки, но не для того, чтобы освободиться от него, а понуждая встать на ноги. - Вставай. Прошу тебя. Ты не должен стоять на коленях.
Каменный пол был холодным и твердым, и Норт подозревал, что если простоит в таком положении еще немного, то не сможет подняться без посторонней помощи, однако не сдвинулся с места.
– Расскажи мне о нем, Элизабет. Только один раз. Позволь мне разделить твою боль, и может, тогда твои раны затянутся. Нельзя превращать твою жизнь в непрерывную пытку.
Элизабет молчала, вглядываясь в его лицо. В лунном свете, хотя и бледном, она явственно видела черты Норта и не могла ошибиться в его искренности. Он ждал. Словно армия, осадившая крепость, он не собирался брать штурмом ворота или карабкаться на стены - он надеялся сломить ее сопротивление бесконечным терпением и любовью.
Неужели он прав? Неужели она сможет избавиться от боли?
– Ты не встанешь? - тихо спросила она.