Выбравшись из кровати, я неожиданно поняла, что практически не могу наступить на ногу. Ту самую, которую мне отдавили в клубе. Потом вспомнила, какой здесь "туалет", что нет горячей воды и наверняка нормальной еды. Что я в какой-то заднице с каким-то непонятным мужиком, и всё из-за того, что на меня кто-то покушался – и мне вдруг стало так себя жаль... Настолько, что в уголках глаз скопились слёзы.
Стоп! Саркисовы не распускают сопли! Соберись уже!
Я шумно всхлипнула и, кое-как доковыляв до двери, потянула на себя ручку, а выглянув в крошечный коридор, застыла – у окна спиной ко мне стоял он, мой загадочный спаситель.
Сейчас, при свете дня, он казался каким-то совсем другим – более высоким, более плечистым. Смуглым. Из-под рукавов чёрной футболки торчали крепкие загорелые руки, а потом я скользнула взглядом по его спине, посмотрела чуть ниже... и он неожиданно обернулся.
— Проснулась?
Я зависла. Голос точно тот самый, а вот лицо...
Ночью оно казалось каким-то совсем другим! Я видела его плохо, образ дорисовала фантазия, и в моей фантазии он был... проще, что ли. Не таким симпатичным. И старше. А этому около тридцати, не больше.
— И тебе доброе утро, — хромая, вышла ему навстречу, и он сразу же бросил внимательный взгляд на мои ноги.
— Что с лодыжкой?
— В клубе вчера упала, когда началась паника из-за того газа. Кто-то наступил. Судя по размеру гематомы – какая-то слониха.
— Дай посмотрю, — он в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и, опустившись на корточки, без лишних сантиментов помял тёплыми пальцами мою ногу. — Очень больно?
— Терпимо, — а больно было очень, но я не хотела выглядеть ноющей слабачкой.
Отец воспитывал меня сильным человеком и никогда не выносил слёз. Закалял с раннего детства, поэтому можно по пальцам пересчитать, сколько раз я плакала. Если он узнает, что я тут скулила – будет сильно разочарован, а он узнает, этот Найк ему наверняка всё передаст.
Найк... ну и имя.
— Это не перелом и не вывих, даже не растяжение. Просто ушиб мягких тканей, пройдёт, — отпустил мою ногу и снова встал во весь рост. — Есть хочешь?
Я уставилась на него снизу вверх.
— Хочу.
— Ну идём, — и пошёл, вынуждая меня ковылять следом.
Странно это всё, конечно. Отец прекрасно знает, что я люблю комфорт, что я к нему привыкла, зачем мне вот такая проверка на прочность? Здесь же даже толчка нормального нет! Дикие условия!
Я начинала медленно, но верно раздражаться. Хотелось переодеться и нормально помыться, а ещё почистить зубы. Ещё ни одно утро в моей жизни не начиналось с какого-то другого ритуала.
— Мне нужна зубная щётка, — капризно бросила я ему в спину, и Найк обернулся.
Чёрные глаза. Абсолютно. Даже зрачков практически не видно. Никогда в жизни я не видела настолько тёмного цвета радужки.
— В ванной есть всё необходимое.
Аллилуйя!
Забыв о боли, я стартанула обратно и спешно забежала в тесную ванную. На краю раковины лежал тюбик зубной пасты, нераспакованная щётка, брусок мыла и аккуратно сложенное полотенце.
— По-твоему, это "всё необходимое"? — повысила голос я, чтобы он точно услышал через запертую дверь. И он наверняка услышал, но, как обычно, предпочёл игнор. Вот упёртый!
Делать нечего, пришлось пользоваться тем, что дали...
После нехитрых утренних процедур я стала чувствовать себя лучше, но внутреннее раздражение никуда не делось. Если ночью я была в состоянии аффекта и не могла мыслить трезво, то теперь происходящее начало потихоньку морально давить.
Я чёрт-те где, чёрт-те с кем, чёрт знает на сколько. И вообще, возможно, меня хотели убить! Хотя в это я верить не хотела.
Припугнуть – такое определение мне нравилось больше.
А ещё я окончательно поняла, что чего-то подобного отец точно ожидал, не зря в последнее время он усилил охрану дома и настоятельно рекомендовал мне везде ходить с его человеком. "На всякий случай", — говорил он, но лицо при этом было крайне тревожным. Конечно, от хвоста я категорически отказалась: меня приводило в бешенство присутствие в своей зоне комфорта какого-то левого человека. И если в детстве я не могла отстоять право быть свободной от чужих глаз и ушей, то после совершеннолетия голос прорезался.
— "Нет, нет и ещё раз нет! Я не выйду из дома с личной овчаркой, ни за что!" — бунтовала я, и отец в конце концов сдался. И ведь не происходило ничего ужасного – никто не грозился меня убить, покалечить или украсть. И вот на тебе! В самом центре города, в самом популярном клубе, среди кучи людей…
Хотя последнее было как раз понятно – так проще было затеряться в толпе. Паника – идеальная шифровка.