— О, это совершеннее, чем живая плоть! — спокойно сказал Эдисон. — Живая плоть увядает и стареет, тогда как та, которой вы сейчас касаетесь, представляет собой сумму компонентов, синтез тончайших веществ, выработанных при помощи химии, и призвана оспорить притязания «Природы» и восполнить ее несовершенство. (Между нами говоря, Природа — преважная особа, которой я очень хотел бы быть представленным, а то все о ней толкуют и никто ее не видел!) Эта копия (воспользуюсь сим эмпирическим термином) Природы будет казаться живой и юной и после того, как оригинал ее перестанет существовать. А прежде чем она состарится, ее испепелит молния. То, что вы держите сейчас в руках, — это искусственная плоть, и я мог бы открыть вам секрет ее изготовления. Впрочем, читайте Вертело.
— Как? Что вы сказали?
— Я сказал, что плоть эта искусственная, — повторил физик, — и, кажется, я единственный, кто сумел достигнуть в этом такого совершенства.
Эти слова окончательно повергли лорда Эвальда в смятение. Он не в силах был выразить обуревавшие его мысли и молча продолжал рассматривать и ощупывать фантастическую руку,
— Но, — заговорил он наконец, — этот перламутровый оттенок кожи, эта упругая плоть — ведь она же полна жизни… Как удалось вам достичь такой ошеломляющей иллюзии, как сумели вы осуществить подобное чудо?
— Ну, это-то уж совсем просто! — улыбнулся в ответ Эдисон. — Всего только с помощью Солнца.
— Солнца? — переспросил лорд Эвальд.
— Да. Солнце позволило нам частично обнаружить тайну своих световых излучений. Хорошенько изучив все оттенки белизны кожного покрова, я стал воспроизводить их с помощью особого расположения объективов. Упругость свою мягкое белковое вещество обрело благодаря гидравлическому давлению; а еще я наделил его чувствительностью к легчайшему воздействию света и цвета. Что касается остального, то плечевая кость, сделанная из слоновой кости, содержит внутри гальванический элемент, от которого питается целая сеть проводов, переплетенных между собой наподобие того, как переплетены нервы и кровеносные сосуды; благодаря этому постоянно происходит выделение тепловой энергии, которая и вызвала у вас впечатление теплоты и пластичности. Если вы хотите знать, где располагаются элементы этой сети, как осуществляется их, так сказать, взаимное питание и каким образом постоянный ток преобразуется в почти животное тепло, то я охотно объяснил бы вам внутреннее устройство всей этой системы. Но это уже вопрос чисто технический. То, что вы здесь видите, — это рука андреиды моей конструкции, впервые приводимой в движение той поразительной жизненной силой, которую мы называем Электричеством. Именно оно, Электричество, придает ей и эти плавные переходы тонов, и бархатистость кожи, словом, всю эту полную иллюзию Жизни!
— Вы сказали — андреиды?
— То есть имитации человека, искусственного человеческого существа, если угодно. В процессе его созидания следует опасаться лить одного — как бы копия физически не оказалась совершеннее оригинала… Вы помните, дорогой лорд, тех механиков былых времен, которые пытались смастерить некие подобия человеческих существ? Ха-ха-ха!
Тут Эдисон разразился смехом, подобным смеху кабира в элевсинских кузницах.
— Сии горе-мастера, не располагая для этого ни умением, ни подходящим материалом, изготовляли лишь смехотворных уродов. Альберту Великому, Вокансону, Мельцелю и прочим только и удалось, что сфабриковать какие-то огородные пугала. Сделанные ими автоматы достойны лишь красоваться в низкопробных салонах восковых фигур в качестве экспонатов, отпугивающих посетителей: от них воняет гуттаперчей, гнилым деревом, тухлыми красками, и они способны вызывать одно лишь отвращение. Грубые, аляповатые, эти творения являют собой пасквиль на Человека, и, вместо того чтобы внушать ему чувство своего могущества, понуждают его лишь покорно склонять голову перед богом Хаосом. Вы только вспомните их карикатурные судорожные жесты, напоминающие телодвижения нюрнбергских кукол! Вспомните эти нелепые формы, эти неестественные краски! А выражение лиц, словно сошедших с вывески парикмахера! А скрип заводимого ключом механизма! И это отчетливое ощущение, что внутри они пустые! Словом, всё в этих гнусных ряженых вызывает чувство омерзения и стыда! Смешное и страшное слились здесь в торжествующем гротеске! Право, их можно принять за тех идолов, которым поклоняются некоторые народности в Экваториальной Африке, или за «маниту» жителей австралийских архипелагов. Манекены эти не более как оскорбительная карикатура на нас, на все человечество. Да, таковы были черновые наброски андреидов, первые попытки создать искусственного человека.