В крышку этой тюрьмы вделана серебряная пластина, на которой выгравировано будет вязью имя «Гадали», означающее по-персидски «идеал». А над ним будет вычеканен ваш старинный родовой герб, дабы он освящал собой это пленение.
Чтобы не вызвать ни у кого подозрений, этот красивый саркофаг будет помещен в большой четырехугольный ящик из камфорного дерева, выложенный внутри ватой. Эта темница, в которой предстоит покоиться вашей мечте, будет готова через три недели. По возвращении в Лондон вам достаточно будет обратиться к начальнику таможенной службы, и вы получите свой таинственный груз, минуя досмотр.
Когда мисс Алисия Клери получит ваши прощальные слова, вы будете уже в своем родовом замке в Этельвуде и там сможете разбудить ее… небесную тень.
— В моем замке? А, собственно, почему бы и нет? — пробормотал лорд Эвальд, как бы обращаясь к самому себе, внезапно охваченный беспредельной грустью.
— Да, только там, в туманном этом краю, среди сосновых лесов, скал и больших озер, сможете вы, никого не опасаясь, выпустить Гадали из ее темницы. В вашем замке найдутся, я полагаю, богатые просторные покои, обставленные мебелью елизаветинских времен?
— Да, — отвечал лорд Эвальд с горькой усмешкой, — я в свое время позаботился о том, чтобы украсить их великолепными картинами и всякого рода произведениями искусства.
Есть там старинная зала, где все проникнуто памятью о былом. Единственное огромное окно из цветного стекла, осененное тяжелыми старинными занавесями с вытканными на них потускневшими от времени золотыми цветами, открывается на террасу, перила которой, сохранившие еще первоначальный свой блеск, выкованы были в царствование Ричарда Третьего. Поросшие мохом каменные ступени ведут вниз, в парк, где под тенью вековых дубов тянутся запущенные аллеи, поросшие травой.
Я предназначал это великолепное жилище будущей своей невесте, той, которую надеялся когда-нибудь встретить.
При этих словах лорд Эвальд горестно вздохнул.
— Что ж! — продолжал он. — Да будет так! Попытаюсь испробовать невозможное. Да, я привезу в свой замок этот фантом, эту гальванизированную свою надежду! И раз та, другая — она-то ведь тоже призрак! — уже не властна вызвать у меня ни любви, ни вожделения, да будет бездушная эта форма гробницей моих чувств, в грустном созерцании которой я предамся последним своим мечтам.
— Да, это поместье, я полагаю, — наиболее подходящее место для андреиды, — очень серьезно сказал Эдисон. — Вы видите: как ни лгало по природе своей склонен я к мечтаниям, я невольно становлюсь вашим союзником, побежденный несокрушимостью вашей натуры, к тому же внушающей мне почтение. Только там сможет Гадали таинственной сомнамбулой бродить вокруг озер или среди вересковых зарослей. В этом пустынном замке, где ожидают вас старые слуги, привычные занятия, охота, ваши книги, музыкальные инструменты, новая пришелица очень скоро обретет для вас свое место среди людей и вещей, и вы привыкнете к ней.
Почтительное молчание, которым станут ее окружать, создаст вокруг нее ореол некоей тайны — вы позаботитесь об этом, приказав слугам никогда ни с чем к ней не обращаться, объяснив это хотя бы тем (если понадобится объяснение), что вы-де спасли безмолвную свою подругу от смертельной опасности, вследствие чего она и дала обет до конца дней своих ни с кем, кроме вас, не разговаривать.
Там темными осенними ночами под печальные вздохи ветра будет торжественно звучать для вас дивное пенье андреиды в сопровождении органа (если вы не предпочтете какое-нибудь мощное американское фортепьяно), воспроизводя дорогой вам голос. Звуки его будут раздаваться и летом в вечерние сумерки, наполняя их еще большим очарованием, а на рассвете, смешиваясь с пеньем птиц, будут казаться голосом самой зари…
Люди будут изредка видеть ее то в лучах восходящего солнца, то в мерцании звездного неба медленно проходящей по зеленой траве парка в длинном своем платье — так родится легенда. Истинный смысл этого леденящего сердце зрелища будет сокрыт для всех, кроме вас одного… Быть может, я как-нибудь приеду навестить вас там, в вашем полууединении, где предстоит вам непрестанно противоборствовать двум опасностям — безумию и гневу божьему.
— И вы будете единственным гостем, которого я приму у себя, — ответил лорд Эвальд. — Но поскольку мы, предвосхищая события, только что установили возможности уже совершившегося чуда, мне хотелось бы теперь поговорить о том, насколько возможно само это чудо, и услышать от вас, какими средствами собираетесь вы воспользоваться для его свершения.