IX
Розы уст и жемчуг зубов
Обворожительная г-жа де Х, из-за которой было столько дуэлей в избраннейшем кругу нашей золотой молодежи, неотразимой прелестью своих уст, свежих, как только что раскрывшийся бутон, была отчасти обязана ежедневному употреблению воды Бото.
— Прежде всего, с вашего разрешения, один вопрос, дорогой лорд; мисс Алисия Клери изволит сохранять все свои зубы?
Лорд Эвальд удивился, но ответил утвердительным кивком.
— Хвалю ее за это, — продолжал Эдисон, — хотя тут она вступает в раздор с американской модой. У нас, как вам известно, все наши прелестные мисс, признанные законодательницы мод, для начала удаляют себе все зубы, даже если они прекрасней тихоокеанских жемчужин, и заменяют их вставными, которые в тысячу раз ровнее, совершеннее, изящней натуральных.
Что же касается мисс Алисии Клери, милорд (вообще-то неприятности с зубами — вещь обычная!), ее зубки будут воспроизведены с точностью… воистину ослепительной.
Милейший доктор Сэмьюэльсон и дантист У*** Педжор явятся ко мне в лабораторию во время шестого сеанса.
Прибегнув к одному анестезирующему средству — моего изобретения и совершенно безвредному, — мисс Алисия Клери вдохнет его, сама того не заметив, и мы повергнем ее в состояние глубокого обморока, во время которого будет сделан слепок со всех жемчужин, таящихся в ларце ее уст, а также не забудем и про язык, так что рот Гадали ничем не будет отличаться от рта ее прообраза.
Вы говорили об отблесках света на зубах вашей красавицы во время улыбки. Поверьте, по завершении процесса улыбка андреиды будет неотличима от улыбки живой мисс Алисии.
X
Телесные эманации
— Когда ваша прекрасная подруга очнется, мы скажем ей, что она потеряла сознание, вот и всё: это случается со всякой утонченной женщиной, и во избежание повторных недомоганий такого рода Сэмьюэльсон предпишет ей особые воздушные тепловые ванны, которые нужно будет принимать в ванном заведении, им же и основанном.
Мисс Алисия Клери отправится туда на другой день.
Когда она обильно пропотеет, доктор Сэмьюэльсон с помощью специальных сверхчувствительных приборов возьмет пробные образцы всех телесных эманаций этой молодой женщины, как берут кислоты на лакмусовую бумажку, причем с каждой части тела в отдельности.
Затем у себя в лаборатории, в рабочей обстановке, он подвергнет образцы анализу. Выделив химические компоненты, он просто-напросто сведет к формулам разные ароматы этого прелестного создания. Можно не сомневаться, степень приблизительности будет равняться бесконечно малым величинам, дозировка будет абсолютно точной.
Затем полученные вещества переводят в жидкое состояние и насыщают телесную оболочку, для чего мы прибегнем к процессу возгонки, причем каждая часть тела подвергнется особой обработке в соответствии с природными нюансами — точно так же, как искусный парфюмер — об этом уже говорилось — пропитывает искусственный цветок соответствующим ароматом. Так, например, рука у меня в кабинете, там, наверху, благоухает мягким индивидуальным запахом живой руки, послужившей ей моделью.
Когда телесная оболочка пропитается этими ароматами и оденется кожным покровом, они пребудут там в неизменной сохранности, которую кожный покров гарантирует надежнее, чем любое саше. Что касается Одухотворения, тут дело только за вами. А я вам говорю, Сэмьюэльсон — сущий дьявол, он у меня на глазах обманул собачий нюх — настолько его дозировка соответствует истине: бассет заходился лаем и терзал кусок искусственной плоти, которую перед этим потерли всего лишь химическими эквивалентами лисьего духа!
Ученого перебил взрыв хохота — лордом Эвальдом снова овладел приступ веселья.
— Не обращайте внимания, дорогой Эдисон, — вскричал он, — продолжайте, продолжайте! Это чудесно! Я как во сне. И не могу удержаться, а между тем мне совсем не до смеха.
— О, мне понятны ваши чувства, и я разделяю их! — меланхолично отвечал Эдисон. — Но подумайте, за счет каких мелочей создается порою неотразимое целое! Подумайте, от каких мелочей зависит и сама любовь!
Природа меняется, но андреида неизменна. Мы, люди, живем, умираем, и все такое. Андреиде неведома жизнь, болезнь, смерть. Она выше всех несовершенств и тягот! Она сохраняет красоту, возможную лишь в мечтах. Это вдохновительница. Она говорит и поет, словно наделена гениальностью — и даже более того, ведь чудесные ее речи одушевлены мыслями не одного гения, а нескольких. Сердце ее не знает измены: сердца у нее нет. А потому долг повелевает вам уничтожить ее в час вашей смерти. Заряда с нитроглицерином или с панкластитом хватит, чтобы она распалась в прах, и частицы его разметались по всем ветрам нашего древнего космоса.