С этими словами она взяла с ближайшей этажерки несколько золотых и опустила их в кошель.
— О ком говорите вы, мисс Гадали? — спросил лорд Эвальд, подойдя к андреиде.
— Да о миссис Андерсон, милорд Селиан, о жене несчастного, что покончил с собой ради этих — да вы же знаете! — ради этих жалких мерзостей, вы их видели только что, они там.
И она показала пальцем на ту часть стены, куда был задвинут жутковатый ящик.
При всем своем самообладании лорд Эвальд отшатнулся от Гадали, которая стояла, склонив голову и держа в руке священный кошель.
Эта прихоть воображения показалась ему мрачнее остальных, и в этой просьбе андреиды было что-то, что задевало в нем человеческую природу.
Не ответив, он бросил несколько банкнот в черный кошель.
— Благодарю вас от лица двух сирот, милорд Селиан! — промолвила Гадали и скрылась меж сирийских колонн.
VII
Nigra sum, sed formosa[32]
Есть тайны, которые не хотят, чтоб о них говорили.
Лорд Эвальд проводил ее глазами.
— Дорогой Эдисон, — молвил он, — меня крайне изумляет одна вещь, в моих глазах совершенно загадочная. Каким образом ваша андреида может называть меня по имени, говорить со мной, отвечать мне? Все это положительно немыслимо, ведь для этого необходимо, чтобы она обладала каким-то разумением. Не станете же вы мне объяснять, что фонографы могут отвечать, притом к месту, еще до того, как запишут ответы, или что какой-то валик-двигатель способен продиктовать металлическому фантому вполне самопроизвольные слова и позы, пусть даже в соответствии с невероятно сложными и длинными расчетами — возможными допускаю! — но требующими скрупулезнейшей точности.
— Что ж, могу вас заверить: тонкости, о которых речь, говоря относительно, самые несложные из всех. И я вам это докажу, ручаюсь. Простота объяснения удивила бы вас еще больше, чем мнимая таинственность этих явлений. Но я уже сказал вам: ради создания необходимой иллюзии мне представляется полезным отложить объяснение этой тайны. Да, кстати! Вот вещь куда страннее, мой дорогой лорд: вы не спросили меня о том, каково же сейчас лицо андреиды?
Лорд Эвальд вздрогнул.
— Оно ведь скрыто покрывалом, — ответил он, — и я подумал, что такие расспросы были бы нескромностью.
Эдисон поглядел на лорда Эвальда с многозначительной улыбкой.
— Мне подумалось, — ответил он, — что вам не захочется обременять себя воспоминанием, которое, чего доброго, замутит обещанный мною образ: лик, явленный вам нынче вечером, запечатлелся бы у вас в памяти и неизменно сквозил бы из-под лица, которое андреиде еще предстоит обрести и которое для вас — единственная надежда. Это воспоминание мешало бы иллюзии, непрерывно напоминая о двойственности андреиды. А потому вам не хочется видеть сейчас ее лицо, даже если под покрывалом прячется идеальный лик Беатриче, — и вы правы. По аналогичной причине я не могу вам сегодня раскрыть тайну, которая вас занимает.
— Пусть будет так, — ответил лорд Эвальд и добавил, словно желая обогнать мысли, на которые навел его ответ ученого:
— Так вы собираетесь заключить Гадали в телесную оболочку, тождественную телесной оболочке той, которую я люблю?
— Да, — сказал Эдисон, — вы ведь заметили, не правда ли, дорогой лорд, речь идет не о кожном покрове — наиважнейшая вещь! — но только лишь о плоти.
VIII
Телесная оболочка
Женская плоть, идеальная глина, о чудо!
— Помните ту руку, у меня в лаборатории, наверху, она так удивила вас? Так вот, я пущу в дело ту самую субстанцию.
Плоть мисс Алисии Клери состоит из частиц графита, азотной кислоты, воды и разных прочих химических веществ, обнаруженных при изучении подкожных тканей. Знания такого рода не объяснят вам, почему вы любите ее. Равным образом перечень составных частей андреидиной плоти не внес бы никакой ясности в ваши представления, поскольку гидравлический пресс, превратив их в однородную массу (подобно тому, как Жизнь перемешивает все составные части нашей плоти) в буквальном смысле слона претворил своеобразиекаждого и единое целое, которое следует не анализировать, а воспринимать.
Вам и не вообразить себе, до какой степени, например, тончайший железный порошок, невидимый, намагниченный и рассеянный но всей телесной оболочке, придает ей восприимчивость к воздействию электричества. Капиллярные окончания проводников, пропущенных сквозь невидимые скважинки в доспехах, смешиваются с волокнами этой плоти, которую безупречно облегает светопроницаемая пленка кожного покрова. Дозы тока, тщательно отмеренные и вызывающие повышенную чувствительность, воздействуют на частицы железа, что вызывает незаметные сокращения искусственных мышц в соответствии с микрозаписями на валике: в некоторых случаях они как бы накладываются друг на друга; словом, срабатывает сложная система мгновенных замедлений. Безмятежная непрерывность подачи тока снимает всякую возможность резких подергиваний, и таким образом достигается разнообразие улыбок, игра ямочек на щеках, словом, такая тождественность с моделью, что становится… страшно.
Плоть эта, которой созданные мною элементы сообщают мягкое тепло, на ощупь создает отменное впечатление упругости, она эластична, как в жизни, и порождает неизъяснимое ощущение человеческого сродства.
Поскольку андреидина плоть должна мягко светиться сквозь кожный покров, ей придается оттенок снега, белизна которого приглушена дымкой цвета амбры и бледных роз, а еще ей придается смутный блеск — с помощью крохотной дозы измельченного в тончайший порошок асбеста. Благодаря применению фотохромного метода, достигается окончательный тон. А с ним и Иллюзия.
Я поручился, что за сегодняшний вечер уговорю мисс Алисию Клери присоединиться к нашему опыту со всей готовностью, поручился, не зная ее, и смею вас уверить: играя на женском тщеславии, я добьюсь своего с такой легкостью, что вы отдадите должное моему искусству.
Как и подобает при данных обстоятельствах, главным моим ассистентом будет женщина, гениальная ваятельница, неизвестная миру; она завтра же приступит к работе у меня в лаборатории. Ваша возлюбленная должна будет позировать обнаженной, но лишь этой художнице, которая наделена душевной глубиной, не идеализирует, но воспроизводит и, дабы не погрешить против пропорций вашей живой подруги, для начала быстро снимет мерки под моим наблюдением — бесстрастным и неусыпным — с помощью сверхточных приборов: зафиксирует рост, окружность талии, ширину плеч и так далее, точно обмерит руки и ноги, лицо и все черты его, а также установит, сколько весит ваша юная подруга. Все это займет не более получаса.
Гадали, скрывшись за четырьмя большими объективами, будет, невидимая, ждать своего воплощения.
И вот субстанция плоти, безупречная и подобная человеческой, одевает остов андреиды в соответствии с естественными пропорциями живой красавицы. Поскольку субстанция эта — идеальный материал для ваяния, позволяющий с помощью тончайших орудий добиться совершенства лепки, эскизная приблизительность в скором времени исчезает: рельефы уточняются, появляются черты лица, но покуда еще бескрасочные и безоттеночные: статуя ждет творца — Пигмалиона. Голова требует столько же труда и напряженного внимания, сколько все остальное: ведь нужно учесть и движения век, и то, что мочка уха должна быть холодной, и легкое подрагивание ноздрей при дыхании, и то, что на свету они должны казаться почти прозрачными, и жилки на висках, и трепет губ, субстанция которых еще тщательнее и безжалостнее обработана гидравлическим прессом, чем субстанция для большинства остальных частей тела. Подумайте, какие крохотные магнитики мне потребуются (их придется спрятать в бесчисленных светящихся точках, обозначенных на фотоизображениях улыбки, например), и к этим магнитикам придется подвести систему микроскопических проводничков!.. Естественно, у меня в распоряжении имеется и соответствующий материал, и формулы, но необходимое совершенство сходства требует постоянных и тщательных трудов — недели по меньшей мере, как для сотворения мира. Подумайте, ведь всемогущая Природа доныне тратит девять месяцев, а потом еще шестнадцать лет на то, чтобы сфабриковать хорошенькую женщину! И ценой такого множества эскизов, меняющихся изо дня в день, а результат так недолговечен, и болезнь может покончить с ним единым дуновением!