Ильин пытается вскрыть основы миросозерцания Толстого, из которых вытекают его ошибки в решении проблемы сопротивления злу. "В центре всех "философических" исканий Л. Н. Толстого стоит вопрос о моральном совершенстве человека... Все миросозерцание Л. Н. Толстого выращено им из морального опыта... Моральность стала высшей, самодовлеющей и единственной ценностью, пред которой обесценилось все остальное" [ 176]. Идея "любви", выношенная и выдвинутая Толстым есть, по существу, "чувство жалостливого сострадания" [ 177], есть скорее "настроение", самоуслаждение [ 178], сентиментальная любовь. Любящий, согласно Толстому, "любит" только до пределов своей моральной праведности. За спасение "любимого" он согласен отдать, в крайнем случае, свою жизнь (предложить убийце убить себя вместо любимого человека), но не свою моральную безукоризненность. Он готов защищать любимое существо лишь до тех пор, пока не окажется необходимым физическое противодействие, которое для него морально запретно, как греховное, постыдное насилие [ 179]. Любовь, провозглашенная Толстым в известном смысле бездуховна и противодуховна [ 180]. Мораль для Толстого выше религии, выше науки, культуры, искусства, государства и права, и Толстой отвергает все эти понятия. "Неизбежным выводом изо всего этого отвержения является, наконец, и отрицание родины, ее бытия, ее государственной формы и необходимости ее обороны [ 181]. Моральное братство об?емлет всех людей без различия расы и национальности и тем более независимо от их государственной принадлежности; братского сострадания достойны все, а "насилия" не заслуживает никто; надо отдать отнимающему врагу все, что он отнимает, надо жалеть его за то, что ему не хватает своего, и приглашать его к переселению и совместной жизни в любви и братстве. Ибо у человека нет на земле ничего такого, что стоило бы оборонять на жизнь и смерть, умирая и убивая" [ 182]. Согласно Толстому, "страдание есть зло". "Если страдание есть зло, то и причинение страданий (насилие!) есть зло. Наоборот, отсутствие страданий есть добро, а сочувствие чужим страданиям есть добродетель. Этим определяется и судьба нашей основной проблемы: в борьбе с страданием - допустимо ли причинять новые страдания, умножая и осложняя их общий об?ем и состав? Ответ ясен... "Сатану" нельзя изгнать "сатаною"; "неправду" нельзя очистить "неправдою"; "зло" нельзя победить "злом"" [ 183].
Ильин же, вопреки Толстому, утверждает, что существуют ценности более высокие, чем страдание или наслаждение отдельной личности, чем даже сама личность и ее мораль.
Учение Толстого Ильин называет сентиментальным нигилизмом [ 184]. Человек, по Толстому, должен жить, завернувшись в себя; весь внешний мир должен отойти на второй план; для него ""борьба всегда останется борьбой, т. е. деятельностью, в корне исключающей возможность признаваемой нами христианской нравственности". И потому все формы и разновидности этой борьбы людей друг с другом предосудительны и запретны: и хозяйственная конкуренция, развивающая технику и материальную культуру; и борьба, возгорающаяся из-за половой любви; и общественно-политическая борьба за право и за власть" [ 185]. Толстой предлагает упростить всю жизнь людей, отказавшись от использования современных достижений науки и техники, отказавшись от собственности на землю, наемного труда, культуры, власти, законов, половой любви, денег, мясоедения, армии и так далее.
Ильин пишет: "Если это религия, то религия, связующая не человека с Богом, а человека с человеком, и притом связующая неверно и некрепко... Настоящая религия начинается от Бога и идет к мироприятию; а это учение начинается от человека и идет к мироотвержению" [ 186].
Что думает сам Ильин о данной проблеме?
Прежде всего, по Ильину, сопротивление злу должно проистекать из любви, а не из ненависти, как казалось бы. Чтобы это понять, надо обратиться к двум первым евангельским заповедям Христа о любви. Первая из них и самая важная "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всей душой твоей и всем разумом твоим". Вторая - "Возлюби ближнего, как самого себя" [ 187]. Первая заповедь предшествует второй и, кроме того, названа в Евангелии самой важной. Это значит, что выполнение второй заповеди невозможно, если не выполняется первая заповедь. Первая заповедь является критерием для второй. Т. е., если твой ближний совершает богопротивное дело, то это не значит, что надо его любить как самого себя и, если не поощрять его, то хотя бы не противиться ему.
Нельзя ссылаться здесь на заповедь Христа, учившего прощать врагов и прощать обиды. Из Евангелия от Матфея: "Вы слышали слова: "Люби ближнего своего, но ненавидь врага своего". Я же говорю вам: Любите врагов своих и молитесь за тех, кто преследует вас, и тогда будете детьми Отца Небесного. Он - причина того, что солнце сияет над злыми и добрыми людьми, Он посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо, если любите вы только тех, кто вас любит, то разве заслуживаете вы награду? Даже сборщики налогов поступают так же. И если вы приветствуете только своих собратьев, то разве поступаете иначе, чем все остальные? Разве язычники не поступают так же? Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный" [ 188]. Христос имел здесь в виду только личных врагов человека, Христос никогда не учил прощать врагов Бога. Христос учил прощать только своим личным обидчикам.
Конкретные обиды, наносимые конкретными людьми лично тебе, всегда больно ранят и вызывают чувство мести. Но реализация этого чувства, т. е. принятие физических мер к отмщению, а также вся подготовка этого мероприятия сильно отвлекают человека от его прямых задач. Даже сами мысли о мести способны на продолжительное время заставить человека не думать ни о чем другом. Вся жизнь человека может превратиться в бесплодное переживание своих обид. Надо думать, что Иисус предостерегал именно от этого, от обмельчания людей в своих страстях. Если цель жизни какого-то конкретного человека борьба со злом в масштабе большем, чем зло его конкретных обидчиков, то такая цель охватывает и борьбу с конкретными носителями зла - конкретными обидчиками. Но человек при этом не замыкается на своих обидах, свои обиды у него уходят на второй план. А на первый план выдвигается нечто большее, более значимое. И очень важно для самого человека это осознать. Если цель какого-то человека - изменение современного ему общества и борьба со злом, которое в этом обществе правит, и этот человек достигает своей цели (естественно, не в одиночку), и расправляется со злом в масштабе целого общества, то разве не будет он чувствовать себя отмщенным за когда-то причиненные лично ему обиды? Может так случиться, что если не он сам лично, то кто-то из его единомышленников и произведут в ходе борьбы правый суд и наказание над его прежними личными обидчиками. Но не борьба с личными врагами должна быть целью человеческой жизни.
Конечно, каждому человеку свои личные обиды кажутся самыми важными, порой даже более важными, чем все прочие обиды всех остальных людей. Но даже если два человека, каждый из которых имеет своих врагов, об?единятся для отмщения и вместе накажут обидчиков одного, а затем расплатятся с противниками другого, то эти два человека в своей борьбе будут действовать с удвоенной силой, так как их двое, и они вместе делают одно дело. Стоит ли сомневаться в эффективности об?единения большего количества людей в борьбе за бльшие цели?
В словах Иисуса мы не найдем нигде указаний для прощения врагов Бога. Наоборот, самые гневные слова Иисуса направлены как раз против них. Уже описывалась выше сцена изгнания торгующих из храма. Кроме того, приведу слова из Евангелия от Матфея. "И скажет тогда Царь [Христос] тем, кто по левую руку [грешникам]: "Уйдите прочь от Меня, проклятые, отправляйтесь в огонь вечный, что приготовлен для дьявола и его ангелов. Это наказание ваше" [ 189]. Из Иоанна: "Те, кто вершил праведные дела, воскреснут для жизни, те же, кто чинил зло, воскреснут, чтобы быть судимыми" [ 190].