Ким замечает мою суетливость и берет за руку, проницательно заглядывая в мои глаза:
— Карина, что происходит? Почему ты всё время дергаешься?
— Мне кажется, за мной следят.
— Кто? — удивляется Ким и тоже оборачивается. Пожимает плечами и широко улыбается. — Тебе показалось.
— Надеюсь, — выдыхаю, но не с облегчением.
— Какие у тебя проблемы? Давай, рассказывай.
— У меня нет проблем, — отрицаю.
— Правда? Значит, мне показалось. Ладно, если что, говори, не стесняйся. Я решу любой твой вопрос, договорились? — Ким тянется рукой к моему подбородку. Слегка приподнимает его вверх, призывая посмотреть ему прямо в глаза. — Ты такая красивая, знаешь?
Я глотаю ком в горле, не понимая, как себя правильно вести. Демонстративно кашляю и прокурор убирает свою руку. Награждает меня широкой улыбкой и устремляет свой взор на целлофановый пакет.
— Что там у тебя? Покормишь? — я передаю мужчине продукты и наблюдая за тем, как он заглядывает вовнутрь и одобрительно кивает головой. — Так ты, оказывается, хозяюшка. Умница, спасибо за заботу.
Он снова меня целует, застав врасплох. Я резко вздрагиваю и увожу разговор в другое русло:
— Так, что у вас случилось? Что болит?
— Не у вас, а у тебя, — поправляет Ким.
— Хорошо, что у тебя случилось?
— Гастроэнтероколит.
— Это серьёзно?
— Нет. Полежу в больничке до четверга или пятницы. Прокапают, проколют, а потом выпустят на свободу. Ты волнуешься? Из-за меня? — он понижает голос до странных нот, которые обычно говорят в более интимной обстановке и это окончательно сбивает меня с толку.
— Где же ты умудрился подхватить эту инфекцию?
— Хрен знает. Взяли анализы, отправили в лабораторию. Как выяснят, скажу, если, конечно, тебе есть до этого интерес.
Я поглядываю на наручные часы и понимаю, что мне пора уходить. Время практики приближается к завершению и в любое время на пороге прокуратуры может появиться Максим и, естественно, не застать меня. Такого расклада не очень-то и хочется.
— Извини, я пойду. Мне пора, — поднимаюсь с лавочки и уже собираюсь уходить, как Ким хватает меня за запястье, и я едва не падаю в его объятия.
— Помнишь я показывал материалы одного уголовного дела?
— Помню. И?
— Потерпевший забрал заявление. Представляешь? — Ким проницательно смотрит на меня, чего-то ожидая.
Я напускаю на себя невозмутимый вид и произношу ровным тоном:
— Иногда так бывает, разве вы не знали, Ким Александрович?
— Бывает, если кому-то очень заплатить или запугать. Как думаешь, много заплатили? Или, возможно, пригрозили расправой, а?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Это не мои проблемы.
— Ну, да. Конечно. Я просто спросил. Хотел узнать твоё мнение.
— Узнал? — Ким улыбается на мой вопрос, не отводя взгляда.
— Узнал. Придёшь завтра?
— Извини, но нет, — я всё-таки поднимаюсь с лавочки и теперь смотрю на Назарова сверху вниз.
— Почему?
— Боюсь, мой парень не оценит такой дружбы.
— Это ты о Соколовском сейчас?
— Да.
— Иди сюда. Кое-что скажу, — Ким показывает рукой на место рядом с собой и мне приходится снова опуститься на лавочку.
Глава 39
Максим
Я набираю Карину, но она не отвечает и это уже в третий раз. Очень злюсь, зная, где она и с кем говорит. Я давно установил специальную программу, чтобы в любой удобный момент можно было отследить её телефон. Сучка… Врёт мне целый день, отнекиваясь односложными предложениями в сообщениях. Руки так и чешутся пройтись по её хорошенькой заднице за враньё!
Жду из последних сил, не упуская из виду каждого человека, выходящего с этой грёбаной проходной. Зачем поперлась к этому прокурору? Какого хрена испытывает моё терпение?! Разве до сих пор не определилась, на чьей стороне?
Собираюсь выйти и собственноручно придушить блондинистую стерву, как она показывается на горизонте. Завожу мотор, включаю первую передачу, давлю на газ, а затем резко останавливаюсь прямо перед её носом. Она пятится назад, точно погружаясь в ступор. Жму на звуковой сигнал, заставляя прийти в себя. Вздрагивает, отрывает свой взгляд от земли и поднимает прямо на меня. Я смотрю на неё, в упор, не моргая.
Кто-то сзади уже орет во всю глотку, что я загородил проезд, а мне по хер. Не реагирую, пока один поц не начинает тарабанить по стеклу. Опускаю окно.
— Какого хера ты тут встал? — орет мужик, не церемонясь с интонацией.
Поворачиваю голову в сторону.
— Съебись отсюда, — пытается приказать.
— Иди на хуй, — коротко бросаю, а затем ощущаю, как меня тянут за ворот футболки, намереваясь влепить оплеуху.
Молча, поддаюсь вперёд и бью головой в лицо тому поцу. Кровь хлещет из разбитого носа. Он зажимает его руками и, тихо матерясь, плетётся в обратную сторону, откуда и пришёл.
Карина перепугано смотрит перед собой, замирая на месте. У меня отказывают тормоза. Выхожу из машины и быстрыми шагами направляюсь к девушке. Она пятится назад, но я умею ходить слишком быстро. Смотрю на неё, ухмыляясь.
Отвожу руку в сторону и бью ладонью по щеке:
— За враньё.
Синие глаза наполняются слезами. Она смотрит на меня испепеляющим взглядом и пытается сопротивляться, когда я, ухватившись за тонкое запястье, тащу за собой, в машину.
— Садись, пока не отмудохал твою задницу при всей Одессе.
— Да пошёл ты, — осмеливается возразить, но я не собираюсь реагировать. Лучше промолчу, иначе точно воплощу в реальность все свои угрозы.
Я силком запихиваю в тачку эту лгунью. Обхожу машину и падаю на водительское кресло. Резво трогаюсь с места, заставляя визжать колёса. Бросаю беглый взгляд в сторону блондинки. Сидит себе, как мышь, вжимаясь в сиденье.
— Ты меня за лоха держишь? — обращаюсь к ней, но она не реагирует. — Алё, будем молчать?!
Карина снова включает функцию "полный игнор". Обижается, что я влепил пощёчину. Больно ей. Можно подумать, не заслужила! Сама добегалась, доигралась. Сказал же, поменяют руководителя практики. Даже в больницу запихнул этого бородатого упыря. Так нет. К нему побежала. Гречку купила, курочку… Сучка заботливая.
— Ты хоть потрудись оправдаться, — насмешливо обращаюсь, но она снова молчит, и тогда я резко останавливаюсь, прижимаясь к обочине.
Поворачиваюсь в её сторону, тянусь рукой к подбородку, но в последний момент Карина отталкивает меня, сверля ядовитым взглядом.
— Что? Не нравится, да? Он лучше трогает, прикасается?
— Я не хочу с тобой говорить, — демонстративно скрещивает на груди руки, отворачиваясь к окну.
— Эй, уважаемая, я сказал, смотреть сюда. На меня посмотри, живо, — повышаю тон, и она отзывается.