— Смирнова, есть такая вещь, как пощёчина, — солидно пробасил белобрысый юнец-космонавт. — Она, говорят, хорошо приводит в чувство.
Он был очень решителен; прыщи и корни волос его налились багровым.
— Вера Семёновна, может, вывести её вон? — деловито предложил третий юнец-космонавт, доселе молчавший.
Смирнова залилась колокольчиком, показав ровные белые зубки.
— Эх вы, комсомольчики-космонавтики… Вы трындите о свободе — а сами всё запрещаете. А я вот ненавижу… — тут она звучно произнесла матерное слово, означающее «ложь», — и несвободу. Проституткой по мне быть гораздо честнее.
Она стояла одна — против всего класса, против педагога, против меня. Все галдели.
Надо было что-то делать.
— Ну матом-то зачем ругаться, Смирнова?..
— Ах, а вы матом не ругаетесь?! А мои нежные ушки говорят об обратном. Только и слышу эти словечки время от времени. Что же это за язык такой — все на нём разговаривают, а другим запрещают?
Надо было что-то делать. Отвести её в медпункт?
Безобразный скандал нарастал. И не знаю, чем бы всё это закончилось — но тут явился Зевс-Громовержец. Видимо, его оторвал от работы шум.
Школьники мгновенно притихли: Зевс-Громовержец подавляет ростом, необъятностью и величием. Представьте себе восставшую статую Фидия, ростом под потолок, притом в современной одежде. Из рукавов и из расстёгнутого ворота его рубашки пробивается буйный волос. Волос карабкается по шее и щекам, заканчиваясь ровной линией. Выше линии растительности находятся пронзительные глаза, опять же под могучими зарослями бровей. Притом смотрят эти глаза на вас очень скептически. Ещё выше простирается великолепный лоб, а заканчивается всё опять же непроходимыми зарослями, слегка усмирёнными машинкой для стрижки.
«Ну вот, допрыгались», — подумал я. Уши мои медленно разгорались. Как ни крути — а получается, я завалил дело. Не справился, раз явился Зевс-Громовержец и будет разруливать вместо меня.
А ещё мне стало интересно, что же он сделает. Чисто профессионально интересно. Ведь решать проблемы — наша работа, а Зевс-Громовержец способен решить любую проблему. В том числе и такую, в этом нет никаких сомнений. Так что он сделает?! Задавит Q-логикой? Вряд ли на такую поганочку способна подействовать любая логика… Загонит в конвейер и она со слезами раскаяния прозреет?
Зевс-Громовержец несколько секунд, в упор, рассматривал синеволосую оторву. Скептически. И померещилось мне, почему-то, в его взгляде некое одобрение.
— Кисо, — пророкотал он. — В связи с отменой денег нет больше профессии проститутки. Физически невозможна — как профессия изготовителя кремнёвых топоров. Как хобби — пожалуйста. А профессию тебе придётся выбрать другую.
Смирнова пожала плечиками и выставила загорелое бедро в сторону Зевса-Громовержца:
— Хорошо, тогда я хочу быть порноактрисой. Можно? Это тоже отличная профессия, увлекательная и интересная. И всем очень нужная — и в дальнем космосе, и на тернистом пути к нему, — Смирнова приветливо кивнула одноклассникам-космонавтам.
— Смирнова, не хами!..
— А что, не нравится? Это же правда жизни.
Зевс-Громовержец на загорелое бедро внимания не обратил. Он по-прежнему одобрительно изучал её светящиеся синие патлы. Вообще бедром Зевса-Громовержца едва ли можно поразить; кто видел его Светлану Игоревну, тот поймёт. Вот уж не чета всяким поганочкам-восьмиклассницам…
— К сожалению, и здесь тебе ничего не светит. Бывают, конечно, одинокие люди — но накопленного при капитализме им хватит с избытком. Я последний раз интересовался этой темой, когда мне было шестнадцать лет, задолго до революции. Но уже тогда 3D-модели выглядели гораздо интереснее актрисок. Любые внешности и формы, любые причуды. Никаких прыщей, могли даже побеседовать, благо тут особого интеллекта не нужно. Так что увы — профессия порноактрисы умерла ещё тогда. А ты говоришь — «правда жизни»…
Ну даёт Дед! Я не верил ушам.
— Много вы знаете о правде жизни, — сладенько пропела Смирнова. — Ханжи-теоретики из уютного кабинетика.
Зевс-Громовержец приподнял ручищу. Как фокусник, засучил рукав. На его предплечье, там, где буйные заросли шли на убыль, открылась голотату: колючая проволока впилась в руку и переливалась надпись «Ганс2016».
Голотату! У Зевса-Громовержца! Мысленно я сполз по стене.
— «Ганс2016» — это мой воровской ник, — величественно пояснил он. — Был я в молодости вором, сидел в тюрьме — так что кое-что о правде жизни знаю. Такие дела, молодёжь.
Был вором? Сидел?! Зевс-Громовержец?! Я пару раз ударился головой о мысленную стену — ту самую, по которой только что мысленно сползал.