Забавно, подумал Сергей, две тысячи шестьдесят первый год… Люди покончили с реставрацией капитализма, освоили Луну, заключили термоядерный ад в ловушку магнитного поля и совершают физкультурные пробежки по Марсу. Но холод — самый древний враг — по-прежнему собирает свою жатву, пусть и не в пример меньшую чем когда-то. Скоро он доберется и до них.
Не зря говорят, что толстенные тома по технике безопасности написаны кровью тех, кто их нарушал. Идея изначально была безумная — отправиться на легкой двухместной «Многоножке» почти за пятьдесят километров от антарктического «Востока», в самое сердце нарождавшейся «Черной Бури». «Буря» — не просто «ветер» и даже не «ураган». Это наследие ломки планетарного климата — карликовый, можно сказать микроскопический циклон, формирующийся за считанные часы. Он крайне опасен сам по себе, силой и непредсказуемостью, но в придачу еще и искажает электромагнитные волны, напрочь сбивая сигналы радио и навигационных маяков. Быть застигнутым такой напастью — скверно даже для солидной, многотонной «Харьковчанки». А для маленького вездехода, созданного, чтобы быстро объезжать форпосты и автоматические метеостанции — смерти подобно.
Но бывают моменты, когда на карту ставится слишком много, и приходится решительным жестом отодвигать в сторону любые инструкции. Они могли бы успеть, в самый край, буквально проскочив под носом у раскручивавшейся «Бури».
Не успели.
— С добрым утром, — сказал Сергей спутнику, механику-водителю Владимиру Вандышеву. Тот кивнул.
Полярники избегали лишних слов. Усталость и холод впились в их тела, вымораживая мысли, отупляя разум, отзываясь тупой болью в суставах и ломотой в костях. Сергей бросил взгляд на маленькое зеркальце под низким потолком. Все то же самое — оба они были почти неразличимы — одинаковые бороды, слегка припушенные инеем, глубоко запавшие глаза. И не сказать, что мехводу уже под пятьдесят, а метеорологу нет и тридцати.
Где-то в глубине души билась неотрывная мысль, острая и поганая, как заржавленная иголка — «Ведь я мог отказаться… И через месяц уже был бы дома, а через полгода — отправился бы на Элладу…». Вандышев внимательно посмотрел ему в лицо, словно мог прочитать мысли, даже самые потаенные, и метеоролог устыдился. Конечно, мог бы. Но не стал. Так же как человек может с легкостью шагнуть в пропасть, но никогда не сделает этого шага.
Они не могли не отправиться в путь, даже сознавая весь риск, по-настоящему смертельный. Опытная биологическая станция на орбите отстрелила автоматический зонд с образцами растений, выращенными в условиях невесомости. Плод почти десяти лет немыслимых усилий, тысяч экспериментов и сотен тысяч неудачных серий — образцы, способные совершить вторую «зеленую революцию» и навсегда избавить мир от голода. Но произошла ничтожная ошибка, крошечный сбой — и капсула спустилась не в расчетном районе, а далеко в Антарктике, в сердце нарождающегося микроциклона. Будь это обычный ураган — да и черт с ним, достали бы потом, даже из-под многометрового снежно-ледяного завала. Броня и пеленгатор капсулы способны устоять против любого природного катаклизма.
Почти любого.
«Черная буря» вполне могла «пережечь» радиомаяк, примерно с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, и тогда драгоценный груз уже никогда не найти. Конечно, результат можно воспроизвести, но генетика невесомости — слишком сложная наука, граничащая с искусством и простым везением. Может быть удастся, может быть — нет. Может быть, чтобы получить новые растения, пригодные для размножения, придется потратить еще десять лет. А решение продовольственной проблемы не ждет — слишком тяжело далась победа в последних конфликтах, сотрясавших мир менее полувека назад.
Они рискнули, потому что не могли не рискнуть, при молчаливом согласии начальника станции, и почти выиграли у судьбы и природы — капсула была найдена. Она стояла посреди тесного жилого отсека «Многоножки» — здоровенный кубический ящик, оставшийся после сброса тепловых экранов, парашютной системы и амортизаторов. Но обратно уже не успели. Налетевшая стихия полностью отрубила связь и навигацию, закрутила компас и превратила вездеход в беспомощную скорлупку, вздрагивающую под ударами ветра и снежных демонов. Время шло, закончилось топливо, иссякал запас аккумулятора. Еще несколько часов — и лютый антарктический холод запустит щупальца под металлопластиковую обшивку, нащупывая человеческие тела, жадно высасывая из них тепло и жизнь.