После эйфории первых десятилетий космической эпохи, когда полеты к другим планетам и звездам казались делом ближайшего будущего, интерес к космосу угас, благо проблем хватало и на Земле. Пресловутое «Silentium Universi» лишь подливало масла в огонь религиозных учений, в которых наличие иных цивилизаций не предусматривалось. И даже освободительные движения оказывались невольно в рядах противников прогресса. Отчасти из-за этого, отчасти потому, что и в первые годы Коммуны было не до межпланетных полетов, построить первую колонию на Марсе, а также добраться до самых дальних планет Солнечной Системы, в том числе Плутон-Харона, удалось лишь к тридцатым годам двадцать второго века. Дальше было некуда. Человечество словно доплыло до буйков на пляже и, судорожно вцепившись в эти вещественные границы дозволенного, остановилось, со страхом глядя в безмолвный и бесконечный океан. Конечно, проводились эксперименты с пространством в попытке обмануть его. Но микрочервоточины, существовавшие максимум наносекунды и поглощавшие в течение этого времени колоссальную энергию, не давали никакой надежды на то, что их удастся использовать для межзвездных перелетов или связи. Кто-то говорил об очевидной утопичности использования пробоев в пространстве, проводя аналогию с высокотемпературной сверхпроводимостью, идея которой некогда долго владела умами физиков. Следовало искать другие пути. Архаичное слово «звездолет» давно уже стало нелепым курьезом, люди поняли, что покорение Вселенной, если оно в принципе возможно, будет выглядеть совсем непохожим на экспансию человечества на Земле.
Об информационных червоточинах, так называемых «дырках Тилака», Лада узнала во время производственной практики, лет в тринадцать. Ее куратор, сотрудник вычислительного центра, имевший некогда отношение к экспериментам со сверхпространственными перемещениями, указал ей на полузабытую гипотезу только ради того, чтобы увлечь способную девушку наукой. Действительно, «дырки Тилака» были очень занимательной штукой, и возможности, которые они давали, оказывались захватывающими. Возможность подачи сигналов разумным существам с других звезд, при предполагаемой психозоической плотности Вселенной, оказалась неосуществимой на данном уровне развития техники. Возможность более оперативного сбора информации о других звездных системах — автоматические зонды, запущенные к Проксиме Центавра, вернутся еще очень не скоро, если вообще вернутся. Наконец — но это, правда, в совсем отдаленной перспективе — возможность переброса на гигантские расстояния разумных существ. Правда, старый ученый так и не понял, насколько глубоко его идея засела в голове ученицы — так, что спустя годы она принялась за ее реализацию со всей самоотдачей, на какую только способна юность.
В Бюракане Лада сгоряча принялась одолевать сразу несколько далеких друг от друга разделов математики. Потом одумалась, начала вдумчивый и выборочный поиск. В научном центре многие воспринимали ее так, как в прежние времена относились к дилетантам, ищущим элементарное доказательство большой теоремы Ферма — слишком многих прикладников успели разочаровать пресловутые дыры в пространстве. Кто-то сожалел о том, что талантливая девушка занимается ерундой, и лишь гениальный Сурен Налбадян, тогда еще живой, но уже невероятно старый астрофизик, заметив некогда ее отчаянный спор в местной сети с уймой скептиков со всего Бюракана, поддержал Ладу, дав разумный совет: собирать свою команду, дабы не ограничиваться частностями в решении столь масштабной проблемы.
Первой ее сотрудницей стала Амина, космолог с Урала, вышедшая на нее после очередной сетевой баталии. Именно она посоветовала искать всех, кто пытается работать по теме в разных разделах науки, не ограничиваясь лишь теоретиками. Таких набралось несколько десятков в разных уголках планеты — от специалистов по квантовой физике до инженеров, в основном молодых. Удивительно, но почти никто из них не подозревал о существовании друг друга — проблема узконаправленности научных исследований все еще остро стояла, подлинных энциклопедистов среди ученых было ничтожно малое количество, и уже на самом раннем этапе Ладе пришлось озаботиться тем, чтобы ее коллеги смогли найти общий язык друг с другом. В какой-то момент она поняла, что теперь не только отвечает за математический аппарат наклевывающейся теории, но и является координатором проекта.