За песчаной косой, светлой полоской видневшейся сквозь зеленоватую воду, резвились дельфины, гоняя стайки мелких серебристых рыбешек. Телемах пригляделся, узнал среди дельфинов знакомых, помахал им, дельфины заулыбались.
Телемах перебрался через преградившую путь каменную осыпь. Заросли кустарника стали совсем непроходимыми. Телемах, прикрыв лицо, продрался сквозь шиповник и ступил на твердую дорожку, сильно отличавшуюся на ощупь от звонкой сухой глины. Присев на корточки и раздвинув густую сочную траву, торчащую из многочисленных трещин, Телемах провел ладонью по белому шероховатому покрытию. Это был бетон. И, очевидно, очень древний…
Телемах поднял голову. Дорога из бетонных плит уходила вглубь острова, исчезая в зарослях одичавших шиповника и жасмина. Говорят, когда-то здесь был замечательный сад…
Тут он краем глаза заметил серебристое сияние, возникшее слева и сзади от него. Из сияния материализовался Гермес.
— Хай! — поприветствовал он Телемаха, подняв левую руку с растопыренными пальцами — характерный жест космических разведчиков из телебоевиков.
Телемах кивнул и поинтересовался:
— У тебя новое приветствие?
— Да нет, — слегка смутился Гермес. — Просто привязалось что-то…
— Я правильно иду? — прямо спросил Телемах.
— Можешь не сомневаться. Во-первых, я не дам тебе заблудиться, а во-вторых, заблудиться тут невозможно.
— Спасибо, что показал мне эту дорогу, — сказал Телемах и двинулся дальше.
Гермес летел слева, с серьезным лицом рассуждая о бесполезности термоядерных реакций в частности и физики вообще. Ни черта он в этом деле не понимал, конечно.
Неожиданно впереди замерцали синие искорки, и из них возникла Афина.
— Ты куда это, дружок, собрался? — зловеще-ласковым тоном осведомилась она. — Разве ты не знаешь, что туда нельзя? Разве мама тебе не говорила, что дети не должны ходить одни так далеко?
— Не помню, — не очень вежливо заявил Телемах, чем окончательно вывел Афину из себя.
— Немедленно поворачивай домой! — распорядилась она. — Ты прекрасно знаешь, что там опасно, там может быть радиация.
— Да-а?! — встрял Гермес. — А может, там есть еще и злые зеленые пришельцы? Или помидоры-мутанты, жаждущие завоевать Вселенную?
— А с тобой, умник, остряк-самоучка, я вообще не разговариваю! — отрубила Афина.
— Да ладно, чего ты? — примирительно сказал Гермес. — Парню интересно, пусть сходит, посмотрит, жалко тебе, что ли?
— Мне не жалко, просто это глупый бессмысленный риск. Телемах, ты же умный мальчик, не слушай этого болтуна, возвращайся. Не расстраивай свою маму.
— Извини, Афина, — сказал Телемах. — Ребята поспорили, осталось тут что-нибудь от ТЯЭС, или нет… Ну, я и вызвался проверить. Я же будущий космонавт. Так что я все-таки пойду.
— Молодец, Телемах, смелый парень! — воскликнул Гермес.
— Гермес! — набросилась на него Афина. — Ты чему ребенка учишь?! Ты его учишь не слушаться старших! Ты соображаешь, что делаешь?! Ты понимаешь, что из него может вырасти?! Ты зачем показал ему эту дорогу?..
Афина изливала праведный гнев. Гермес внимал с иронической улыбочкой, скрестив руки на груди и вертя в пальцах кадуцей. Про Телемаха все, конечно, уже забыли. Потом они с хлопком исчезли, продолжая препираться, а Телемах с беспокойством подумал, что опять они из-за него поссорились. Впрочем, скоро он забыл об этом, потому что, пройдя еще полстадии, он заметил в зарослях орешника полуразвалившуюся башенку из необычного блестящего материала, настолько заросшую, что разглядеть ее можно было, только приблизившись практически вплотную. Раньше Телемах подобных строений не видел, но безошибочно угадал, что это башня фазировки.
Дальше громоздились завалы поломанных растрескавшихся плит из того же блестящего вещества, поросших шиповником и увитых плющом. Телемах вскарабкался на самый верх. Впереди раскинулась тенистая лесная долина. По склонам разрослись кедры, малина и орешник, на дне журчал по камешкам чистый холодный ручеек, теряясь среди кустов шиповника. Телемаху подумалось, что весной здесь, должно быть, полно ландышей…
На всякий случай он достал радиометр из кармана хитона. Стрелка стояла чуть ниже относительного нуля.
Телемах стал спускаться в долину. Под кедрами, на сухих песчаных бугорках среди прошлогодних иголок блестели крупные земляничины. Вдоль ручья на открытых солнечных прогалинах кое-где цвели ярко-красные маки. Телемах остановился и, не особенно задумываясь над тем, что он делает, нашарил среди сухой хвои камешек и швырнул его вниз, в заросли орешника. Из кустов с шумом выпорхнула стайка зарянок.