По сути, понятие ада не основывается на каких-либо практических или научных данных. Никто из физиков не доказал его существования, не рассчитал его размеров. Даже квантовая теория оказывается бессильной и не может предоставить нам элементарную систему, позволяющую прояснить этот вопрос. Химики также не могут, опираясь на данные о строении атомов серы, экспериментально построить правдоподобную вселенную, где обитают прóклятые души. Самые предприимчивые социологи беспомощно пожимают плечами, отказываясь изучать население, ускользающее от опросов общественного мнения.
Поэтому ад, если быть последовательным, не должен был попасть в сферу интересов научной фантастики, которая, в соответствии с устоявшимися канонами, занимается предвидением или предсказанием будущего, основываясь на объективных научных данных и на их интерпретации. Конечно, история приключений Гильгамеша, которую многие считают первым произведением в жанре научной фантастики, описывает путешествие в ад. Но религиозные произведения имеют смысл только для верующих, тогда как общая тенденция современных авторов научной фантастики основывается на агностицизме, если не на просвещенном скептицизме или даже атеизме. Тем не менее, загробный мир остается для фантастики сюжетом, достойным внимания. Переход от жизни к смерти имеет несомненные признаки явления, которое основывается на научных фактах. И если для трупа не устанавливаются признаки какой-либо активности, мы не можем утверждать, что умершие не существуют где-то, в такой форме и в такой обстановке, которые еще необходимо выяснить.
Все сказанное выше стимулирует наше воображение. «Небо и ад всегда входили в набор сюжетов научной фантастики. Неужели после смерти действительно нет ничего?» — спрашивает Руди Рюккер, популярный в конце 80–х гг. автор, в своей книге «Властелины пространства и времени».
К числу писателей, задававшихся этим вопросом, относится и Джеймс Блиш, опубликовавший в 1971 году «Назавтра после Судного дня». Эта книга — один из редких удачных примеров того, что можно назвать теологической научной фантастикой, искусно смешивающей коктейль из элементов иудейско-христианского фольклора и конъюнктурного реализма, столь характерного для научной фантастики. Это болезненная исповедальная молитва, показывающая, каким образом приверженцам оккультизма удается материализовать на Земле всех демонов ада, чтобы развязать третью мировую войну.
Вызывающий больше всего пересудов автор в этой области — это Филипп Хозе Фармер. В своем небольшом романе «Человек, предавший жизнь» (1973) он задается вопросом: что, если человек продолжает существование после смерти в виде электромагнитной волны? Фармер делает вывод, что возникающее при такой жизни однообразие неизбежно вызовет страшную скуку. В другом произведении, в масштабной, ставшей классикой фреске «Река Вечности» Фармер продолжает исследование этой темы. На берегах огромной реки одновременно возрождаются к жизни все умершие за всю историю человечества — 35 млрд. людей, от стариков до новорожденных. Большинство из них, после того, как проходит первый шок, возвращается к привычным земным занятиям, но немногочисленная группа хочет понять смысл своего нового существования и направляется к истокам реки. Среди них — знаменитый путешественник Ричард Бертон, Геринг, Моцарт, Том Микс. Что можно сказать в двух словах об этой эпопее? Грандиозная сага завершается естественно и просто: в конце пяти солидных томов герои выясняют, что став бессмертными, они в то же время остались беспомощными. Они не могут помешать высшим существам манипулировать собой и не способны изменить ход событий.
Независимо от того, каким изображен ад — в виде вечного костра, на котором можно поджариться от одного лишь нетерпения, или в виде замкнутого пространства, откуда невозможно выбраться, несмотря на испытываемые в нем реальные или сублимированные мучения, ад, без сомнения, является символическим отображением нашей неспособности к эволюции.
Наиболее примечательным произведением, в котором автор ярко изображает ад, является роман Курта Штейнера (псевдоним французского фантаста Андре Рюэллана) «Ортог и тьма» (1963).
На борту своего некролета Дал Ортог отправляется в «иной мир». Подобно новому Орфею, он ищет свою возлюбленную, которую хочет вырвать из когтей мрака. Вселенная смерти, где он оказывается, населена существами, которых странная связь соединяет с обитателями Земли. Какова же разница между теми, кто походит на живых, и теми, кто напоминает мертвых? Ведь такая разница обязательно должна существовать. Противоположное было бы слишком нелепо… Основываясь на принципе симметрии, невозможно вообразить подобную иррациональную смесь.»