Чтобы уменьшить свой торговый профицит, Япония должна была бы изменить свою социальную систему, но она не хочет этого делать. Замкнутые рынки — это образ жизни, и никто не может заставить японцев открыть их, если они не хотят их открыть. Японцы откроют свои рынки добровольно, или они их вовсе не откроют. У них есть для этого много внутренних стимулов. Они знают, что нынешняя модель торговли в длительной перспективе нежизнеспособна. Они знают, что их экономика теперь слишком велика, чтобы вечно оставаться на поводу у экспорта. Но никто не может заставить японцев измениться.
Вследствие краха фондовой биржи и собственности в Японии Япония не смогла выйти из того состояния, которое в остальном мире называют спадом 1990-1991 гг. Японский спад, кажется, продолжается без конца. Квартальные темпы роста непрерывно снижались с середины 1990 до конца 1992 г., когда они стали, наконец, отрицательными. С тех пор и до конца 1994 г. квартальные темпы роста колебались вверх и вниз — трижды выше нуля и трижды ниже, — но рост все еще был резко отрицательным в последнем квартале 1994 г. (минус 3,4% в год) и был минимальным в первых двух кварталах 1995г. 16. Когда завершится этот спад в Японии, самый продолжительный после «великой депрессии», никто не может сказать. К 1995 г. промышленное производство Японии было на 3% ниже уровня 1992 г.
Японский бесконечный спад — результат точно тех же факторов, которые произвели «великую депрессию» в Соединенных Штатах. В Соединенных Штатах в 30-х гг. финансовый крах привел к экономическому краху. В Японии в 90-х гг. финансовый крах привел к экономическому застою. Традиционные рецепты не помогают. Японские ставки процента упали почти до нуля (0,35% на банковские сберегательные счета) безо всяких признаков улучшения экономической ситуации 18. Во время «великой депрессии» экономисты, познакомившись с этим явлением, называли его «ловушкой ликвидности». Одна за другой испытываются неэффективные финансовые политики. Ни одна из них не достаточно сильна и не достаточно смела, чтобы противостоять негативным последствиям финансового краха. Долг частного сектора (отношение которого к ВВП вдвое больше, чем в Соединенных Штатах) попросту слишком велик, чтобы частная экономика могла снова запустить свои экономические двигатели 19.
Традиционные японские методы возобновления экономического роста — например, расширение экспорта — больше не действуют. Японская экономика теперь так велика, что даже прирост экспорта в 100 миллиардов, достигнутый в первой половине 90-х гг., оказался недостаточным, чтобы возобновить экономический рост сразу же после спада и финансового краха. При сильном росте стоимости иены в начале 1995 г. нельзя было рассчитывать на дальнейший рост экспорта, и в середине года никто не мог предвидеть, когда возобновится устойчивый рост. При стоимости иены ниже 108 иен за доллар японский капитализм продает свои продукты за границей ниже средних затрат. Когда же стоимость иены опускается ниже 80 иен за доллар, он продает их ниже предельных затрат 20. Но капитализм не может работать с вечными потерями. Что-то должно измениться. Чтобы восстановить рост, Япония должна построить экономику внутреннего, а не экспортного назначения. Ее экономика стала попросту слишком велика, чтобы полагаться на стимулируемый экспортом рост. Ее нужды очевидны.
В Японии на человека приходится намного меньшая жилая площадь, чем в гораздо более бедных странах Азии (например, в Южной Корее). Японцы нуждаются в большем пространстве. Это первое, что они покупают, устраиваясь на жительство за границей. Если отменить все бесчисленные законы и инструкции, делающие жилищное строительство в Японии столь дорогим (законы о тенях, законы о землетрясениях, законы о рисовых полях, законы о налоге на собственность), то Япония может испытать бум жилищного строительства, который вернет ей процветание. Но если это сделать, то люди, купившие в прошлом очень дорогие, очень маленькие дома, увидят, что стоимость этих старых домов снижается. Для них это будет означать нагромождение новых потерь на уже происшедшие потери. Это нужно было сделать для процветания Японии в 90-х гг., но японское правительство не могло решиться сделать то, что нужно было, потому что японская политическая система потерпела крах из-за предыдущих политических скандалов и теперь слишком слаба, чтобы принять необходимые решения. Япония застряла в стагнации, в ожидании традиционного после Второй мировой войны американского экономического локомотива. Но, как мы увидим в главе 11, этот локомотив больше не движется.
Когда Америка и Япония говорят друг с другом о решении их проблем дефицита и профицита прежде, чем возникнет кризис, получается разговор почти без взаимопонимания. По выражению Сеймура Мартина Липсета, здесь происходит столкновение американской веры в исключительность Америки и японской веры в единственность Японии 21. Каждая из них рекомендует другой измениться, чтобы стать похожей на себя. Но каждой не так уж нравится стиль жизни другой.
Ни Япония, ни Соединенные Штаты не собираются предпринять действия, которые они должны предпринять. Ни одна из этих стран не хочет, а может быть, не способна подвергнуть себя значительным, но терпимым экономическим неприятностям, чтобы предотвратить гораздо худшие, внезапные неприятности в будущем. Обе они будут ждать кризиса — того дня, когда Соединенные Штаты не смогут больше финансировать свой торговый дефицит, когда Япония понесет в Америке столь огромные потери, что не захочет финансировать так называемый американский торговый дефицит, который в то же время будет японским торговым профицитом.
Торговые дефициты могут длиться лишь до тех пор, пока кто-нибудь согласен одалживать стране с дефицитом деньги, нужные для оплаты ее торгового дефицита. Поэтому нынешнее положение вещей, по существу, будет длиться до тех пор, пока Япония будет согласна одалживать Соединенным Штатам деньги, нужные им для оплаты своего полного торгового дефицита — суммы, примерно вдвое превосходящей двусторонний дефицит между Японией и Соединенными Штатами, так как остальной мир оплачивает свои японские дефициты своими американскими профицитами. С технической стороны, Япония могла бы делать это долгое время. Неразрешимая проблема — это не столько торговый дефицит, как все эти внешние долларовые балансы, хранимые в виде резервов другими странами и компаниями.
Что-бы ни делали японцы, в какой-то момент иностранцы вне Японии начнут нервничать по поводу стоимости своих долларовых запасов и захотят обменять их на активы, выраженные в иенах или марках. В этот момент Япония в принципе должна быть готова впитать в себя в короткое время огромную сумму долларов — сумму, во много раз превосходящую годовой торговый дефицит Соединенных Штатов. Когда она будет впитывать эти доллары, доллар будет падать в стоимости, и кое-кто в Японии (правительство?) будет нести огромные потери.
Стоимость доллара падает (реальная, измеряемая торговлей стоимость доллара, корректирующая различия между странами от внутренней инфляции, упала с 1984 до 1994 г. на 33% — _на 43% по отношению к германской марке и на 58% по отношению к японской иене); это все больше обессмысливает использование доллара как хранилища стоимости, (в начале 1995 г. 60% официальных резервов иностранной валюты и 50% частных финансовых активов все еще выражались в долларах) 22. Тот, кто выражал бы свои активы не в долларах, а в иенах или марках или заключал бы контракты не в долларах, а в иенах или марках, был бы теперь намного богаче, чем те, кто пользовался долларами. Капиталисты не станут вечно упускать возможности стать богаче. Что бы ни делали американцы и японцы, остальной мир в определенный момент уйдет от доллара.