Ипатьев несмотря на собственные взгляды одновременно был и практиком, что не удивительно из-за его места службы. Он периодически ездил по различным заводам и рудникам, на месте консультируя их владельцев или даже помогая наладить работу их производств. Так именно от Ипатьева князь узнал, что в верховьях Кубани общество «Эльборус» добывает и перерабатывает свинцово-цинковые руды. В 1902 году химик ездил от казны обследовать эксплуатируемый обществом рудник, и нашел месторождение весьма благонадежным. Он даже дал положительную рекомендацию на его финансовую поддержку, дабы казна от общества начала получать столь необходимый свинец. Но что-то там в итоге не сложилось, и это производство так и не получило от казны финансовой подпитки для расширения своей деятельности. Эта информация Агренева весьма заинтересовала. Если все так, как говорит Владимир Николаевич, и общество, эксплуатируя хороший рудник, пока не в состоянии расшириться, то грех не помочь его владельцам за долю в капитале. Вложить денег и подкинуть оборудования, а остальное дольщики сделают сами. Разве что контроль не помешает. Но это ведь не организовывать производство с нуля собственными силами.
На третью встречу князю удалось подобрать ключик к будущему великому химику. Пришлось надавить на патриотизм и наконец удалось убедить Ипатьева начать действовать наиболее выгодным для России способом. А заодно еще и для самого Агренева. Владимир Николаевич все равно не собирался брать патенты на свои технологии, но согласился передавать право на них русским химическим компаниям в обмен на финансирование его исследований и его коллег по работе. Правда, Ипатьев заранее твердо оговорил, что темы своих работ он будет выбирать сам, дабы на него не давили спонсоры. Взаимопонимания с химиком удалось достичь, рассказав и приведя конкретные цифры про то, сколько теряет Россия на том, что русские химики не патентуют свои технологии и прочее. Более того, заботясь лишь о собственном приоритете и приоритете страны, подобные русские бессеребрянники по сути вручают в чужие руки финансовое оружие, которым бьют его страну те же немцы. Рассказал Агренев Ипатьеву и о тихих битвах, которые приходится вести его «Химпрому» с германскими производителями красителей и прочих химических веществ. С 1904 года в этой сфере стало особо напряженно. Мало того, что, похоже, главные немецкие химические концерны договорились между собой и за кулисами поделили русский рынок, так они еще собственной политикой продаж фактически вынуждают потребителей покупать всю химию только у них. Устроили гады политику «все или ничего». Но со вступлением Агренева на пост руководителя Антимонопольного комитета и принятием нового закона ситуация вроде бы немного выправилась. Похоже, немцы если не испугались возможных последствий, то по крайней мере заняли осторожную выжидательную политику. А ну как и им от Комитета прилетит? И ладно бы Комитет возглавил кто-то другой. А тут выходит, что в случае чего принимать решения против них будет их прямой конкурент, пытающийся отвоевать у них кусок русского рынка химии. Договариваться немцы пока не приходили, но этот вариант не исключен.
В общем с Ипатьевым удалось договориться к обоюдному удовлетворению. Князь пообещал Владимиру Николаевичу организовать доступ на пару своих химических заводов включая завод химических красителей, где ничего секретного в принципе не было. А вот переманить Ипатьева к себе скорее всего не выйдет. Без работы в Артеллеристском Управлении и преподавательской работы он себя, похоже, не мыслил. К тому же он женат и имеет детей. Так что в Кыштым, Ковров или Самару его не заманишь. Ну, да и ладно. При необходимости вполне можно приглашать его приезжать в командировки. А диктовать темы исследований ему никто не собирается. Вполне можно заинтересовать перспективами некоторых работ и без всякого диктата. Он человек увлекающийся, так что на хорошую приманку клюнет, когда возникнет в этом нужда.
А вообще с патентами в Империи обстояло все не слава Богу. Чтобы получить русский патент мало того, что нужно было предоставить образец или действующую установку, так еще нужно было умасливать чиновников, от которых зависела выдача или невыдача патента изобретателю. А вот в иных промышленно развитых странах при получении патента вполне можно обойтись чертежами. Одно это уже отсекало бедную часть русских изобретателей. Более того, патентная практика в России была такова, что при наличии схожих русского и иностранного патента практически всегда приоритет получал именно иностранный патент. Бред полный, но именно так и было. И раз уж Агренев попал во власть, он собирался постараться изменить эту порочную практику. Вон взять хотя бы САСШ. Там иностранные патенты вообще не признают. Так что если хочешь пользоваться плодами своих изобретений, будь добр регистрировать свои патенты там в обязательном порядке, иначе их будет использовать кто-то другой в этой самой Америке. И черта с два ты докажешь, что изобретение твое, если этого не сделал. Если же говорить о химических технологиях, очень часто иностранные патенты содержали неполное описание технологии, а иногда и заведомо не верное. Производство, организованное по таким патентам, очень хорошо охранялось от пристального внимания чужих глаз. Но это уже была больше германская особенность, хотя и в прочих странах этим не брезговали.