— Как было не будет больше никогда. — Алиса начала описывать бомбежки, непрекращающуюся экономию, а теперь еще и забастовки, разочарования, вечные распри в газетах, из-за которых поневоле задумаешься, ради чего сражались и погибали все эти четыре года.
Юфимия слушала, широко раскрыв зеленые глаза и время от времени сочувственно вздыхая.
— Война коснулась и вас?
— Коснулась. Очень близко.
— Мне сказали найти мисс Прескотт. Ясное дело, если вы не хотите рассказывать…
— Рассказывать почти нечего, — горько призналась Алиса. — Я была замужем меньше недели. А до этого мой очень близкий друг погиб во Фландрии. Его убили как раз в тот день, когда Эдвард вернулся в Соседство. Я вышла за Терри почти случайно — один из этих безумных романов военного времени. Вы не поймете. Он был так молод, так храбр, так боялся… Они все так спешили жить, так боялись, что каждый новый день может стать последним. Они были все так крепки и одновременно так хрупки… — Вино развязало ей язык. — Наверное, это ужасно так говорить, но может, так даже… Нет, я не то говорю. Это было ужасно, и я, конечно, оплакиваю его. Я хочу сказать только, что наш брак был глупостью — один из этих быстротечных военных романов, который мог обернуться ошибкой…
Она стиснула зубы — так натягивают вожжи, пытаясь остановить понесшего коня. Она так изголодалась по обществу, что язык готов был выставить ее на посмешище, если она даст ему хоть малейшее послабление. Столько всего случилось за два года, которые прошли с того дня, как мисс Пимм спасла их с Эдвардом своим волшебством… Сначала Д'Арси, потом Терри… Она до сих пор чаще вспоминала Д'Арси. Терри был быстро прошедшим безумием. Единственное, что их объединяло, — это отсутствие семьи. Улыбка, аура уязвимости, молнией вспыхнувшая страсть, свадьба, пять безумных, полных любви ночей, отчаянное прощание, телеграмма… И дом.
— От него мне остался в наследство дом. Это все, чем он владел, дом его деда. Его корабль ушел через шесть дней после нашей свадьбы. Подлодка. Я получаю небольшую пенсию… — Она чувствовала себя виноватой каждый раз, когда ей приходилось тратить хоть пенни из этой пенсии.
Она опустила взгляд на пустую тарелку и прикусила губу так сильно, что от боли на глаза навернулись слезы. Потом выпила еще вина. Ее тарелку унесли. На столе появились кофе, сыр и бисквиты. В обеденном зале стоял гул разговоров — давно забытый звук.
— Мне очень, очень жаль, — вздохнула Юфимия. — Все наши тревоги должны казаться вам такой мелочью.
— Нет. Вовсе нет. Расскажите мне лучше про Олимп. Эдвард почти ничего нам про него не рассказывал — не успел.
— Олимп? Обезьянник, вот и все!
— То» есть как? — не поняла Алиса.
Юфимия немного подумала.
— Ну, понимаете — аванпост Империи и все такое. Отшельники в джунглях, отшельники, сходящие с ума от скуки. Там нет других постов, чтобы ходить в гости, никаких там шикарных Порт-Саида или Сингапура. Погода такая, что нет нужды отчаливать в холмы в жаркий сезон. Мужчины не могут ходить охотиться на зверя, там и оружия-то всего — лук и стрелы. И писем из дому нет.
— И «Таймс» не приносят?
— Во-во. Олимп хуже какого одинокого маяка. Ясное дело, сами мы в этом ни за что не признаемся, да только порой все от скуки рехнуться готовы. Ну, Служба и разрешает своим женщинам идти в миссионеры, милая. Оставьте бедную женщину взаперти в четырех стенах, так она свихнется. Мы скучаем, мы сплетничаем, мы собачимся. Мы… — Юфимия немного поколебалась. — Одним словом, обезьяны в обезьяннике, — горько договорила она и допила свою рюмку.
— О!
— Видите ли, правила-то там не действуют. Мы не стареем. Огонь не угасает. С возрастом мы не успокаиваемся.
Алиса почувствовала, что эта откровенность смущает ее. А ей-то казалось, она идет в ногу со временем и прогрессом.
— Этого Эдвард точно не говорил.
— Ха! Ну, он-то и впрямь совсем другой. Ясное дело, он пробыл у нас не то чтобы долго, но уж он единственный, кто не поддался Ольге Олафсон.
— Я не удивлена, — горячо заявила Алиса, — самое твердое у него — его мораль.
Юфимия нашла это замечание двусмысленным, и Алиса посмеялась вместе с ней.
— За целомудрие! — воскликнула Юфимия, высоко подняв оказавшуюся снова полной рюмку.
— Но в меру! — Алиса чокнулась с ней. Они выпили. — А как живется в Олимпе капитану Смедли?
— О! Гм… Он в порядке. Как раз отправился посмотреть, чем помочь мистеру Экзетеру. Его любят… — И без того раскрасневшееся лицо Юфимии порозовело еще сильнее. — Знаете, а его рука отрастает заново.
— Нет! Правда? — В волшебство верилось с трудом, хоть Алиса и повидала его уже достаточно, чтобы убедиться — оно существует. Но чудеса и такой практичный человек, как Джулиан Смедли, — такое у нее не укладывалось в голове.
— Разумеется! — негромко проговорила мисс Пимм. Обе женщины подпрыгнули
— они уже успели забыть о ней. — А вы сомневались, что так будет, миссис Пирсон?
— Да.
— Надо больше верить! Пришелец всегда может исцелить сам себя. Или сама себя. — Она пронзила Алису неприятным взглядом. Она действительно выросла за этот вечер, или это Алисе только кажется?
— Что… Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что вам не помешает небольшой отдых в тропиках.
— Мне?
— Вам. Не только солдаты страдают от военных потрясений. От военных потрясений весь мир страдает. Вы пережили две потери за восемнадцать месяцев. Незадолго до этого вы потеряли своего дядю и, вам казалось, своего кузена тоже. Подозреваю, испанка едва не стоила вам жизни. Ваше решение спрятаться от мира в Норфолке, возможно, не лишено смысла — но отдых, который предлагаю вам я, пошел бы вам на пользу.
Военные потрясения? Контузия? Алиса никогда не пыталась применить эти зловещие слова к себе самой. Впрочем, то, что испытала она, не шло ни в какое сравнение с тем адом, который пережили мужчины в окопах.
— Мы обыкновенно называем это «нервным срывом».
— Название ничего не меняет, — отчеканила мисс Пимм. — «Эмоциональное истощение» тоже подошло бы, да и физически вы не в лучшей форме. Так что почему бы вам не отправиться в отпуск — все расходы оплачены? Несколько недель экзотики? Возможно, и не настолько комфортабельно, как круиз по Средиземноморью, но в это время года, пожалуй, даже приятнее. В Вейлах сейчас осень, но погода мягкая.