— План звучит вполне убедительно. Ведите же, дорогой Уотсон.
26
Некоторое время Дош просто стоял и ждал, опершись на камень, глядя на то, как поднимается над Ниоллендом большой диск Трумба. Интересно, будет ли сегодня затмение? Он смотрел на догорающие в ночи костры паломников и думал о том, сколько спит рядом с ними хорошеньких девиц и смазливых юнцов и сколько он еще будет хранить обет целомудрия. Еще он гадал, почему ему недостает здравого смысла убраться подальше от этих патетических сборищ с проповедями, пока они не обернулись кровавой бойней.
— Дош? — послышался шепот, и он подпрыгнул, как кузнечик.
Он и не заметил, как тот подошел. Это был Д'вард, конечно, только теперь он снял свое монашеское облачение, оставшись лишь в набедренной повязке и сандалиях. Его тело отсвечивало в свете луны зеленым. Переодетый Д'вард означал серьезные неприятности. Может, он тоже решил сделать ноги, пока все идет гладко?
— Д'ва… Освободитель?
— Как твои ноги сегодня?
— Красивы как всегда.
Смешок.
— Я не это имел в виду, распутник несчастный. Сможешь добежать до Ниола и обратно до рассвета?
— Мог когда-то. Могу попробовать.
— Тогда побежали! — Д'вард повернулся и устремился вниз по склону.
Бежать по острым камням было нелегко, но, когда они нашли тропу, Дош смог догнать Д'варда и держаться рядом с ним. Тот с самого начала взял слишком быстрый темп — слишком быстрый для того, чтобы поддерживать его всю ночь.
— Я и не знал, что ты тоже бегун.
— Я могу чуть сбавить, если хочешь.
Что все это значит? Дош добавил к длинному списку вопросов еще один, но, прежде чем он успел открыть рот, Д'вард заговорил сам:
— Это может быть опасно.
— Я подозревал, что так и будет. С кем мы будем говорить на этот раз?
— С Висеком.
— Великие боги!
— Нет, не великие.
Так они бежали примерно милю, и все время Дош обдумывал эту поразительную новость, удивляясь сам себе, почему он все еще не повернул и не бежит в противоположном направлении. Теперь-то он понимал, почему Освободитель не взял с собой телохранителей: что может поделать Сотня с Прародителем? Но «опасно» сюда не очень подходит. Это чудовищное преуменьшение. «Самоубийство» подошло бы гораздо лучше. Самое меньшее, чем мог отделаться Освободитель, — это лишиться языка за богохульство; его спутник мог рассчитывать, если повезет, на пожизненное заключение в шахтах.
— Это станет поворотным моментом, — сказал Д'вард.
— Или финалом!
— Разумеется. И все равно интересно. Мне показалось, тебе тоже будет интересно. Я рад твоему обществу, но можешь вернуться, если хочешь.
Они продолжали бежать. Дорога была пуста, по обе стороны ее темнели крестьянские домишки. Трумб заливал мир сказочным светом, от которого вода в прудах, каналах и ямах казалась зеленой. Красная луна просто висела у них за спиной. Ниолийские ночи всегда полны странных, ни на что не похожих растительных запахов.
Дош обрел второе дыхание. Наконец-то он остался наедине с Д'вардом, так что может получить ответы на кое-какие вопросы.
— Если верить «Завету», Освободитель должен был прийти в этот мир пять лет назад, и его выхаживал кто-то по имени Элиэль с помощью дочери Ирепит.
— Так и было.
— Так ты знал, что один из богов… самозванцев… на твоей стороне?
Д'вард рассмеялся:
— Ты становишься отличником. Нет, ты всегда был отличником. Ты прав. Когда я решил прекратить сопротивляться пророчествам и стать Освободителем, я первым делом направился в Таргвейл пообщаться с нашим старым знакомым, Прилисом, еще раз. Он помог мне определиться. Потом я пошел на север, в Ринувейл, к Ирепит. Она тоже помогла мне. Она послала меня в Джоал повидаться со своей начальницей.
— Ты имеешь в виду Деву?
— Конечно. Астина не особо обрадовалась нашей встрече — в настоящее время она самая слабая из всех Пятерых, так что нервничает. Однако она обещала разобраться со всеми Жнецами, которых Зэц мог наслать на меня в Джоалвейле.
Это объясняло многое. Дош продолжал бег, слыша только свое тяжелое дыхание, шлепанье ног по грязи и трели далеких соловьев. На небе — ни облачка, и редкие звезды могли сравниться яркостью с полным Трумбом.
— Так, значит, эти недоумки, утверждающие, что они бывшие Жнецы…
— Не смейся над ними! Жалей их. Астина обезоружила их, но не забывай — они Жнецы. И у них полно жутких воспоминаний, с которыми им предстоит жить.
Это, подумал Дош, их проблема, не его.
— Но это в Джоалвейле. А что в Носоквейле?
— Там тоже. Астина пообещала не мешать мне жить во всей Джоалийской империи. Ирепит сделала то же самое в Ринувейле. Они дали мне время спустить судно на воду.
— А здесь, в Ниолвейле?
— Здесь я сам по себе. Помнишь, я предупреждал тебя, что здесь мы будем играть на настоящие деньги? Увидишь движущуюся черную тень — сразу же кричи.
Дош почувствовал, как пот стынет на его коже. Он чуть было не повернул назад.
— С одним я, возможно, справлюсь, — выдохнул Д'вард. — Может, даже с двумя.
— Никто не может остановить Жнеца!
— Неправда. Сам убил одного когда-то… камнем…
Невероятно! Однако после этого Д'вард берег дыхание для бега и больше на вопросы не отвечал.
Самый большой храм в Вейлах находился совсем рядом, к северу от Ниола — одного из трех больших городов. Бегуны приближались к нему с юго-запада и, ступив на священную территорию, замедлили ход и пошли шагом. За всю дорогу им не встретилось ни души. Ночь была все такой же до зловещего тихой. Почти полный диск Трумба парил в небе — наверняка до рассвета предстоит затмение. Затмение зеленой луны по народному поверью развязывало руки Жнецам.
— Бывал здесь? — Д'вард прихрамывал, истекал потом и задыхался, но и Дош выглядел не лучше.
— Конечно.
— Опиши.
Между вдохами Дош попытался изложить все, что помнил про храм Висека. Бесчисленные вспомогательные здания, молельни, кельи, библиотеки, школы, трапезные, казармы, обсерватории, разбросанные по необъятному ухоженному парку, испещренному прудами и озерами. Должно быть, здесь обитали три или четыре тысячи жрецов, жриц, монахов, монахинь и прочего подобного люда.