Коммуникатор все еще моргает вызовом. Я опаздываю, но без меня там, похоже, решили не начинать. Я чувствую, что снова нашел потерянный пульт от своей жизни. Все снова под контролем. Все под контролем.
— Гады, — бубнит себе под нос Райферт.
— Это мы сейчас о чем?
— Партия Жизни. Если это правда… Они переходят все границы. И ради чего?!
— Ты что, никогда не видел их агиток? Жизнь неприкосновенна, право на продолжение рода священно, человек без детей — не человек, бла-бла-бла, отмените Закон о Выборе.
— А перенаселение?
— Этих ребят не заботит перенаселение. Им плевать на экономику, на экологию, на энергетику. Мальчикам просто резинки жмут, а девочек от гормонов разносит, вот и вся история. Ребята не хотят думать о будущем. Хорошо, что есть мы. Мы подумаем за них.
— Но теракт?! Жизнь-то неприкосновенна!
— Не удивлюсь, — говорю я. — Они борзеют с каждым днем. Уверен, у них там есть теоретики, которые на раз-два докажут, что ради того, чтобы спасти миллионы человек, необходимо пожертвовать тысчонкой.
— Вот скоты! — Он сплевывает.
— Ничего. Рано или поздно мы до них доберемся. Этих-то всегда есть за что брать.
Райферт молчит, сосредоточившись на пилотаже. Потом вдруг мямлит:
— Слушай… Всегда хотел спросить… Как вы их находите? Нарушителей? Я пожимаю плечами:
— Ты просто веди себя хорошо, и не придется об этом думать.
— Просто интересно, — деланно зевает он.
— Конечно.
Говорю и слышу, как у меня на шее волосы приподнимаются. Охотничий инстинкт. Чую клиента. Но времени нет, да и чучело его мне ставить негде.
— Вон она показалась. — Райферт кивает на выступившую из ночного тумана двухкилометровую колонну. — Готовься выметаться.
«Гиперборея» выглядит странно; больше всего она похожа на древний панельный дом, который из-за какой-то генетической болезни растет не переставая уже несколько веков. Снаружи башня облицована чем-то похожим на плитку и вся поделена на крохотные уровни-этажи — с окнами. И этих этажей в ней, наверное, целая тысяча. Уродливое здание.
Я отстегиваю маску и кладу в ранец. Персей тоже носил голову медузы Горгоны в мешке. Горгоньей головой надо пользоваться дозированно.
— А ты с виду как нормальный человек, — разочарованно произносит эта дубина.
— Это только с виду.
Турболет замедляется; к «Гиперборее» Райферт подходит плавно и пускает машину вдоль гладкой темной стены — ищет док. Пришвартовавшись, он шарит пальцами на клавиатуре.
В полумраке салона вспыхивает что-то и тут же гаснет.
— Это еще что?!
На ветровом стекле возникает мое объемное фото.
Чувствую себя так, будто сел играть с чертом в морской бой. Самое время сказать «Ранил!».
— Какого хера ты делаешь, Райферт?!
— Знакомиться так знакомиться. Ты же не представился… — Он скалит зубы. — А сканерами мы тоже пользоваться умеем. Запрос по базе, — командует он.
— Совпадение. Субъект в розыске, — равнодушно констатирует система.
— Что еще за ерунда?! Ранил.
— Оп! — Райферт довольно усмехается. — Погоди-ка… Может, мы еще и покатаемся. Детали!
— Инцидент в купальнях «Источник». Субъект разыскивается как свидетель и потенциальный виновник происшествия со смертельным исходом. Сообщил неверное имя. Настоящее имя не установлено.
— Оп-оп! — Он склабится еще веселей. — И что случилось в купальнях?
— Ничего интересного. Попытался откачать утопленника.
Где в этой проклятой посудине кнопка, открывающая двери?!
— Класс! — Теперь он радуется как мальчишка; улыбка такая, что глаз не видно. — Думаю, придется тебе ответить на пару вопросов.
Жую щеку. Улыбаюсь тоже.
— Давай начну с того, что ты уже задавал. Про то, как мы находим нарушителей.
У него чуть дергается его бульдожья щека. Чик! И все. Почти незаметно. Почти.
— В канализации стоят сенсоры. Гормональные. Как гонадотропинчик засечет, сразу нам сигнал посылает. Знал об этом?
Он качает головой. Смотрит на меня так, будто Гитлера увидел. Чик! Чик!
— Так что скажи своей, чтобы за малым в баночку ходила, — подмигиваю я. Чик-чик-чик.
Ранил!
Еще пара ходов, и этот четырехпалубный линкор пойдет ко дну.
— Открывай дверь, Константин Райферт двенадцать-тэ. У тебя свои дела, у меня свои. Не трать себя на мелочи. Лети, спасай мир! — Я отдаю ему честь.
Он сглатывает: в бычьей шее машинным поршнем ходит могучий кадык. Потом дверь открывается. Аэрошлюз распахнут, внутри горит свет.
Я закидываю за плечи мешок и перескакиваю в док. Под ногами у меня мелькает километровая пропасть, но высоты я не боюсь.