Питер был озадачен.
– Ваша идея, мистер Фацио, изящна, – тихо проговорил он. – Если Калныньш тогда пытался убить меня, то попытается опять. Я одного не пойму. Калныньшу сейчас под восемьдесят. О каком назначении на должность заместителя может идти речь?
– Ему сейчас семьдесят пять. На пенсию выходят в восемьдесят.
Вот как? Значит он, Питер, уже пенсионного возраста. Если учитывать эти пятьдесят лет. Но ведь он их не прожил. Они прошли мимо… А что Калныньш? Кто-то за ним стоит?
– Его кто-то продвигает? – сдержанно спросил он.
– Да, продвигает. Сам директор ВБР Джон Берджес.
– Он – американец?
– Американец. Согласно традиции, директор ВБР назначается Всемирным правительством по представлению самоуправляющейся территории США.
– И тут засилье США? – вырвалось у Питера.
– Мы не осуждаем сложившиеся традиции, – сухо произнесла доктор Андерсон.
Неловкая пауза повисла в палате. Прервал ее Фацио.
– Как вы себя чувствуете?
– Хорошо.
В подтверждение своих слов Питер сел на кровати, спустил ноги на пол, встал, прошелся перед кроватью взад-вперед. Получилось не так изящно, как ему хотелось бы, но он справился без посторонней помощи. Фацио внимательно следил за ним.
– Впечатляет, – значительно произнес он. – После пятидесяти лет… Восстанавливайтесь, мой друг, приходите в норму. Привыкайте к нынешней жизни. Доктор Андерсон поможет вам в этом. Выйдете из больницы, я оформлю вас консультантом. Если вы не будете против. Как обеспечить вашу безопасность, поговорим позже. До свидания.
Он поднялся, за несколько мгновений достиг двери, исчез за ней. Питер глянул на Линду.
– Доктор Андерсон, у каждого заместителя директора есть свои сотрудники?
– Есть. Но не столько, как у мистера Фацио. Он – заместитель по кадрам. И по совместительству – руководитель департамента кадров и входящей в него Службы внутренней безопасности.
– Так вы сотрудник этой Службы?
– Да.
Питер смотрел на ее лицо – оно выглядело усталым.
– Знаете что, поезжайте домой. А я лягу спать. Поезжайте.
Она поднялась, неспешно произнесла:
– Хорошо, поеду. Но перед тем, как уйти, хочу напомнить, что вы можете обращаться ко мне по имени. До завтра. – И плавным шагом направилась к двери.
Проводив ее взглядом, Питер устроился поудобнее, уставился в потолок. Он думал о людях, которые могли быть причастны к покушению на него. Ивар Звиедрис и Линард Калныньш. Кто из них? Питер вспоминал их лица, Звиедрис был худощавым, повыше Питера. Калныньш – поплотнее, медлительнее. Кто из них? Питер не знал. Он не чувствовал недоверия ни к одному из них. Единственное, что он мог сказать, так это то, что Фацио прав: исчезновение Звиедриса незадолго до покушения на Питера ничего не доказывает.
– Вам что-нибудь надо? – раздался голос робота.
– Я хочу увидеть Лондон, – сказал Питер.
И тотчас на стене появилось изображение: набережная Темзы, освещенная вечерними огнями, Вестминстер, погруженный с полутьму, залитая светом улица Уайтхолл, Трафальгарская площадь, заполненная людьми, не менее людная Пиккадилли, Оксфорд-стрит с ее бесконечными магазинами. Он видел знакомые места. Сияли витрины, светились окна домов. По тротуарам неторопливо шли люди, заходили в магазины и выходили из них, сидели за столиками на летних верандах ресторанов.
– Это старая хроника? – спросил он.
– Прямая трансляция, – с готовностью ответил робот.
Радостно было видеть, что родной город сохранил свои старые районы в неизменном виде, что там кипит жизнь. Так похожая на прежнюю, знакомую Питеру.
– Можно показать Gower street[2]?
– Пожалуйста.
На экране появилась улица, на которой прошло его детство, на которой стоял родительский дом. У Питера сдавило горло. Он смотрел на здание, третье от угла. Добротный кирпичный дом в три этажа, с подвалом, в котором стирали белье и хранили продукты, с небольшим двором позади, засаженным кустарником. Кто теперь живет в этом здании? Этого он не мог знать.
Спустя минуту он тихо спросил: