Одна из них была мне очень хорошо знакома с самого детства, с изображением горячо мною любимой бабушки с моим дедом в день их венчания. На снимке эти двое просто светились радостью и счастьем. Бабушка выглядела совсем девчонкой, да она тогда фактически ею и была. Рассказывая мне об этом дне, она признавалась, что на момент свадьбы ей было не полных шестнадцать лет. И им с дедом даже пришлось договариваться в местном Совете о разрешении на этот брак. Дед выглядел тоже очень молодо и несерьёзно, несмотря на то что именно в то лето он окончил военное училище и получил звание лейтенанта. Чтобы скрыть факт участия в церковном обряде венчания, его проводили в маленькой церкви, в деревушке, где жили родители бабушки. Мой дед был одет в нелепо выглядевший на нем костюм своего отца Филиппа.
С ужасом я понял, что та женщина, с которой я был близок в одной из сцен на картинках, только что возникших передо мной, – моя бабушка. Все мои эротические ощущения мгновенно испарились, в голове опять помутнело, и я полностью потерял контроль над своим разумом. Не знаю, сколько прошло времени – к реальности меня возвратило ощущение того, что я жутко замёрз. После чего сразу же получил полный контроль над своим телом. Быстро вскочил и, опершись на стоящее рядом дерево, активно начал двигать конечностями, разгоняя кровь. Как только тело моё немного отогрелось, в мозгах что-то щёлкнуло, и вся, до этого непонятная и разрозненная мозаика моего мироощущения сложилась воедино. Я пришёл к единственно объяснимому для себя выводу – Господь решил сохранить мне жизнь. Для этого он перенёс мою душу в тело моего деда – Юрия Филипповича Черкасова, который погиб на Финской войне, как раз сегодня – 5 января 1940 года.
Для чего это было нужно Всевышнему, мне было сейчас неважно. Было уже достаточно и того, что Господь совместил момент переноса с тем мгновением, когда выпущенная снайпером пуля должна была убить моего деда. И таким образом Всевышний не нарушил нити мироздания – душа деда, как уже было предопределено, покинула его тело и перенеслась в бывшее вместилище моей сущности. С некоторой горечью я представил, что ему предстоит испытать в моём времени, в 2007 году, в сарае поместья герра Крюгера. Но эта мысль быстро сменилась уверенностью, что пребывание его в моём теле продлится совсем недолго, как и мучения его души. Вскоре она вознесётся на встречу с Богом.
Не зря все наставники в нашем эскадроне ценили мою исключительную психическую устойчивость и очень быструю адаптацию к любым условиям существования. Вот и сейчас, поняв для себя, что произошло, я принял всё это как данность и перестал грузить свой мозг никчёмными вопросами, сомнениями и переживаниями. Вместо этого попытался дальше прозондировать свою память.
Мне хотелось узнать, что я помнил из своей жизни и что я знаю из прошлого моего деда. Но, в первую очередь, на всякий случай исследовал свой мозг на наличие второго «я». Никаких признаков присутствия второй сущности в моей голове не было. От деда остались только сухие воспоминания, образы и знания, полученные им в жизни. Особенно меня заинтересовали навыки, приобретённые им в военном училище. С восторгом я ощутил, как велик мой военный опыт, знание оружия и тактики ведения боя.
С удивлением я понял, что хотя я и гость из будущего, но военные знания мои гораздо беднее, чем у моего деда. Что я мог добавить в новую память деда? То, что будет создана атомная бомба, и 15 июня 1941 года начнётся война с Германией. Про идущую сейчас Советско-финскую войну я знал только то, что она закончится к лету 1940 года нашей победой и что потери наши будут очень большие. Может быть, немецкие хозяева утаивали от нас новые знания, но по большому счёту устройство всей техники и большинства вооружений были известны моему деду. Пожалуй, что он не знал – это только о ракетных системах залпового огня, вертолётах и реактивных самолётах.
Ещё меня удивляло то, что во время получения информации, которую так быстро усваивала моя сущность, почти полностью отсутствовали эмоции. Различные сведения были как будто почерпнуты из справочника, а на них уже накладывался мой собственный взгляд на мир, моя индивидуальность. Кроме, пожалуй, двух вещей. Во-первых, это любовь к моей бабушке. После сложения моих и дедовых чувств моя память о ней приобрела какую-то двусмысленность и неопределённость. Вторая, сильно засевшая в памяти и не зависящая от меня эмоция – это страх. Какая-то всеобъемлющая боязнь на генетическом уровне. Недобро волновали слова: коммунизм, коллективизация, партия. Спинным мозгом чувствовал я призыв – не высовывайся, будь как все, старайся быть глупее, чем ты есть, больше говори принятыми лозунгами и не лезь ни в какие политические разговоры. А также – инициатива наказуема, старайся тупо выполнить самый маразматический приказ. Помни – умных и удачливых не любят, поэтому старайся перед чужими людьми почаще плакаться и сокрушаться.