К сожалению, в современной социологии люди чаще всего изображаются не как авторы, а лишь как введенные в историю действующие лица, чьи роли играют на общественной сцене социальные актеры (А. Турен). В этой ситуации люди нуждаются в управлении со стороны режиссера, деятельность которого отождествляется с функциями субъекта управления. В качестве примера приводится также деятельность дирижера, которому передаются все функции управления оркестром. При этом забывается, что дирижер или режиссер в своей сценической деятельности сами подчиняются тому, что заложено авторами произведения - композитором или драматургом. Последние исключаются из этой деятельности, хотя они олицетворяют творцов истории, законам которой подчиняется сценическое действие. Применительно к истории, человек выступает исполнителем законов своих общественных действий, законов совершаемого им дела, автором которого он сам является и которое осуществляется им самим так же, как им пишется и исполняется сценарий собственной исторической драмы. Будучи его исполнителем, он подчиняется законам своего дела, своей общественной деятельности.
Разница здесь лишь в одном: будут ли законы собственных общественных действий применяться людьми со знанием дела, что увеличивает их господство над своей жизнедеятельностью, или же они не познали их и вынуждены им подчиняться слепо. К сожалению, этого рода разграничение нередко представляется превратно: стихийное, не осознаваемое людьми протекание событий отдается под власть законов, «невидимой руки» рынка, а планомерное, осознанное управление общественными процессами освобождается от подчинения объективным законам, ибо таковыми считаются лишь те законы, в осуществлении которых люди участвуют бессознательно. Под этим предлогом Н. Бухарин, Е. Преображенский в свое время считали невозможным совместить планомерную управленческую деятельность государства с признанием действия объективных законов.
В наше время это же самое делается посредством противопоставления организационно-управленческой деятельности людей самоорганизации и самоуправлению. Последние вроде бы осуществляются стихийно и в принципе исключают организацию и управление. «Стихийного управления, - заявляет, например А. В. Тихонов, - не бывает» [335]. Что же касается организации и управления, выставляемые как альтернатива самоорганизации, то их связывают с упорядочивающей деятельностью человека, его сознанием и деятельностью, но не с действием объективных социальных законов. Для апологетов «управляющего, доминирующего» субъекта «социальный порядок» может устанавливаться лишь сознательно при помощи управленцев. Там, где он устанавливается на основе действия имманентных законов, там вроде бы сознание отсутствует и нет никакого управления. Не случайно поэтому в упомянутой «Социологии управления» нет ни слова о самоуправлении.
В действительности же организовывать или самоорганизовываться, управлять или самоуправляться люди не могут, не подчиняясь законам этих своих действий. Законы составляют основу их управленческой деятельности. Если этого не признавать, не использовать законы, то ждать какого-либо положительного эффекта от управленцев бесполезно.
В полном соответствии с признанием объективного характера законов должен решаться вопрос об их использовании. Использование человеком законов общества не образует особую сферу - социальную субъективную деятельность с присущим ей особым социальным механизмом, принципиально отличным от механизма действия объективных законов. Поскольку законы и есть законы деятельности человека, то управление есть ни что иное, как сознательное или бессознательное использование законов природы и общества. Неправильно думать, отмечал В. П. Тугаринов, что «объективными являются лишь те законы, в осуществлении которых люди участвуют бессознательно... Надо различать действие, не зависимое от сознания, и действие, совершаемое с помощью сознания» [336]. Управление совпадает с действием и использованием законов.
Использовать закон - значит, использовать знания о нем, совершать такие действия и вступать в такие отношения, которые соответствуют знаниям о законах, и не делать того, что не соответствует им. Поэтому проблема использования законов - это проблема их знания и деятельности согласно этому знанию. Здесь субъективность приобретает свойственный ее понятию смысл: сознательность действия, знание дела.