Удалось ли В. Л. Иноземцеву обосновать действительную деструкцию стоимости в постэкономическом обществе? Нет, не удалось, ибо он борется не с реальной, а с виртуальной стоимостью. Он просто отождествил стоимость с полезностью, заменив первую второй, посчитав эту постмодернистскую операцию деконструирования понятия преодолением стоимости. Но ведь полезность была, есть и будет в любом обществе, она никогда не исчезала и не исчезнет. Если же стоимость определена как полезность, включена в понятие полезности, то она в этом качестве тоже остается в постэкономическом обществе. Чтобы как-нибудь согласовать свою позицию с марксизмом, основатели которого были решительными противниками вечности стоимости и ее сохранения в будущем обществе, он ссылается на раннюю формулировку Ф. Энгельсом понятия стоимости как отношения издержек производства к полезности продукта, от которой Ф. Энгельс впоследствии отказался, усмотрев в ней уступку маржинализму [96].
Автору ничего другого не оставалось как объявить о преодолении стоимости не в действительности, а лишь в представлениях людей, т. е. опять-таки виртуально. Ведь об исчезновении стоимости, по его мнению, свидетельствует то, «что движение цен и других форм денежной оценки сегодня определяется не объективным отношением издержек и полезностей, а взаимодействием субъективных представлений об издержках и столь же субъективными представлениями о полезности» [97].
Здесь стоимость как сущностное отношение подменяется ее видимостью, причем, доведенной до ее символизации в товарных знаках и этикетках. Сама же она остается по существу не тронутой. Она становится не нужной лишь как воплощение субстанциональности и, соответственно, как инструмент материалистического понимания экономической жизни общества.
Рассуждения, отрицающие стоимость, чаще всего нужны для того, чтобы «доказать» неприменимость трудовой теории стоимости К. Маркса и всего материалистического понимания истории к современному капитализму, который якобы уже становится «постиндустриальным» и «постэкономическим». На самом деле, мы наблюдаем необычное расширение стоимостных (рыночных) отношений: стоимость накладывается на все то, что раньше не могло и сейчас не может иметь стоимость (человеческое тело, человеческие органы, информация и т. д.). Отсюда масса искажений самой стоимости, которые выдаются за ее преодоление. Чаще всего эти искажения происходят за счет того, что стоимость пытаются выразить через полезность.
По утверждению известного исследователя современного капитализма И. Валлерстайна, начиная с 1968 г. «капиталистический мир – экономика столь настойчиво следовал своей логике бесконечного накопления капитала, что стал приближаться к своему теоретическому идеалу, превращению всего и вся в товар. Мы можем наблюдать, как это отражается во множестве социальных реалий: расширение механизированного производства; снятие пространственных ограничений на обмен товарами и информацией; дерурализация мира; приближение экосистемы к истощению; высокий уровень охвата процессов труда денежными отношениями; консьюмеризм / потребительство (то есть громадные масштабы превращения в товар самого процесса потребления) [98].
Автор полагает, что капиталистическая мироэкономика вступает в новый период экспансии, в результате которого всемирные экономические процессы приобретут еще более товарную форму и еще сильнее станет поляризация вознаграждений. Лет через 50, по его мнению, мировая экономика впервые в истории будет функционировать полностью в соответствии с законами стоимости как она изложена в I томе «Капитала», что означает триумф закона стоимости во всех уголках, до сих пор сопротивляющихся его господству. Одновременно полная победа капиталистических ценностей является главным признаком кризиса капитализма как системы [99].
Триумф закона стоимости одновременно означает и триумф товарного фетишизма, который в современном постмодерне представлен как виртуальная реальность, пришедшая на смену экономической действительности. Покидая экономическую эпоху, утверждает В. Л. Иноземцев, человечество перестанет быть общностью в той или иной форме, т. е. перестает по существу быть обществом. Субъектом становится не социум, не общность людей, а совокупность с самим собой согласных, обособленных в своей структурной уникальности индивидов, не подчиненных в своей деятельности никаким экономическим законам. Человечество «вступает в эру абсолютной субъективности, где действия отдельной личности обусловлены ее внутренними потребностями, продиктованными законами морали, имманентными каждому человеку новой эпохи» [100]. Автор даже не замечает, что для человека «новой эпохи», не нуждающегося в обществе, законы морали и сама мораль будут излишними.
96
«Она совершенно устарела и полна неточностей, которые сбили бы с толку читателя»//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.33. С. 174.
98
Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. СПб., 2001. С. 340.