– Он использует древнюю магию, которая вот уже семьсот лет как под запретом, – закончила Милена, удрученно покачав головой и возвращаясь к столу. – Проблема в том, что он проводит ритуалы таким образом, что мы не успеваем установить его конкретное местоположение.
– Да, – вторил хозяйке кот. – Мы лишь засекаем периодические всплески – то там, то здесь, а когда прибываем на место, никого уже нет. Ты единственная, кого я встретил за все время, как это началось.
– Во всех остальных местах тоже были затронуты памятники? – аккуратно поинтересовалась я, подозревая, что рассказывают мне не всё.
– Да, но каждый раз это разные монументы, – Милена отбросила толстую косу за спину и принялась собирать со стола посуду. Я быстро вскочила и начала ей помогать. Мою инициативу женщина встретила с одобрительной улыбкой, быстро кивнув Сократу. Я сделала вид, что ничего не заметила. Но сегодняшний день приготовил еще немало открытий.
Выяснилось, что еду в этом доме хранили не в холодильнике, а в погребе, готовили в печи или на костре, а посуду мыли, используя стоящую на улице кадушку с водой. Причем ёмкость этой самой водой еще надо было наполнить, то есть, наносить в ведрах из распложенного за домом колодца.
Солнце уже клонилось к закату, когда мы с Миленой закончили. Я без сил рухнула на ступеньку крыльца с полным ощущением, что встать уже не смогу.
– Утомилась? – заботливо спросила Милена и протянула мне кувшин с холодным молоком.
Я не стала отказываться, обхватила сосуд из обожженной глины двумя руками и сделала несколько жадных глотков.
– Кошмар просто, – выдохнула я, возвращая женщине тару и отирая губы тыльной стороной руки. – И так каждый день?
Милена кивнула, вытирая ладони о передник.
– Как вы справляетесь? Это же так трудно!
– У каждого своя дорога, – задумчиво оглянулась женщина на постепенно темнеющий лес. – Я иду по своей, такой, какой она есть.
– А Сократ сказал, что с любого пути можно сойти, – припомнила я слова кота. – Что если идешь по дороге и чувствуешь, что она не твоя, достаточно лишь сделать шаг в сторону и оказать на пути к чему-то другому.
– Можно, – согласилась Милена, – но будет ли этот путь верным, твоим, вот в чем вопрос. И найдется ли тот, кто пройдет по тому пути, который оставил ты. Каждая дорога, каждый путь должен быть кем-то пройден.
Мы замолчали. Я пыталась сообразить, какую мысль хотела донести до моего убогого понимания хозяйка дома. А сама Милена, тем временем, подхватила корзинку с фруктами и направилась внутрь. Уже у самого порога она оглянулась и спросила:
– Так и будешь тут сидеть?
– Сил нет, чтобы встать, – с улыбкой ответила я.
– Я хотела предложить тебе сходить искупаться на озеро, но, видимо, лучше завтра. А сейчас иди спать. Можешь воспользоваться той же кроватью, где ты проснулась днем. За ширмой. Там тебя никто не потревожит.
Я хотела спросить, кто меня может потревожить в этом глухом лесу, где кроме меня, болтливого кота, самой Милены и ухающих где-то в глубине лесной чащи сов, никого больше нет, но потом вспомнила рассказ Сократа и решила, что не хочу знать ответ.
С трудом доковыляв до кровати я, не раздеваясь, упала на постель. Едва моя голова коснулась подушки, как веки опустились, и я отключилась. Так, словно шнур из розетки выдернули. В последний момент мелькнула мысль о том, что я уже давно не видела Сократа. Но додумать её я так и не успела, погрузившись в сон без сновидений.
Проснулась резко, как от резкого толчка.
Села на кровати, растерянно потерла лицо ладонями и осмотрелась. Комната была погружена во тьму, ширма перед кроватью оказалась сложенной и теперь стояла у стенки. Сквозь маленькое окошко напротив моей постели в дом проникал лунный свет, создавая серебристую дорожку на полу.
Я внимательно осмотрелась, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. Что-то было не так. Какая-то тревожность словно висела в воздухе, делая его гуще, плотнее, удушливее.
Я спустила ноги с кровати, ощутив, как по коже пробежал холод. Откуда-то дуло.
– Милена, – тихо позвала я, ощущая, как начинает сильнее колотиться сердце. Но ответа не последовало. Я позвала еще раз и громче, но в ответ по-прежнему тишина. – Сократ? Сократ!
Раздался протяжный скрип, от которого я взвизгнула и, схватив подушку, выставила её вперед в ожидании нападения.
Но его не последовало. Это всего лишь заскрипела входная дверь, открывшаяся под воздействием ветра. И это было странно, ведь для того, чтобы распахнуть тяжелую, выструганную из цельного дерева и распахивающуюся вовнутрь дверь, поток воздуха должен был быть достаточно сильным и сквозным. А это значит, что в доме где-то еще что-то было открыто. Или же…