– Надо… вернуться… в дом…, – едва слышно и с перерывами, во время которых он со свистом выдыхал, проговорил Сократ.
– Мне придется взять тебя на руки, – предупредила я. – Будет больно, потому что я не знаю, сломано ли у тебя что-то. Ты выдержишь?
– Да… быстрее, – практически шепотом взмолился кот. – Надо… уходить… пока… он… не… вернулся.
А дальше, кажется, он потерял сознание.
Я не стала пытаться спрашивать, кто такой «он», а также куда, откуда и зачем этот «он» должен вернуться, вместо этого начав действовать.
Я стянула с плеч одеяло и быстро сложила его в несколько раз, пока не получилась примитивная имитация носилок. Затем аккуратно, стараясь причинять коту как можно меньше боли, просунула руки под пушистое тельце и переложила на одеяло. Едва только мои руки коснулись его тела, как Сократ сквозь зубы застонал.
– Прости, – извиняющимся тоном тут же начала приговаривать я, вцепилась в одело с двух сторон и, стараясь не трясти, поднялась на ноги, одновременно поднимая раненное животное. Не оглядываясь по сторонам, поспешила обратно в дом.
Мне оставалось сделать последний шаг, как за спиной что-то отчетливо взвизгнуло, словно кто-то с силой крутанул виниловую пластинку в проигрывателе. Затем раздался едва слышимый свист, разрезавший тишину погруженной в сон городской улицы, и тут же мне в ногу воткнулось что-то острое.
Вскрикнув от неожиданности, я рухнула на колени, выронив носилки с котом.
– Мира, – охнул Сократ.
Я же, схватившись за лодыжку и сцепив с силой зубы, чтобы не заорать от боли, оглянулась назад. Там, в начале улицы, в ореоле огненных снопов, сверкающих всеми оттенками багрового, стояла высокая темная фигура. Её лицо скрадывала тьма, но по стати и широте плеч, становилось очевидным, что это мужчина.
– Мира, – продолжал стонать у моих ног кот. Ощущая, как под зажимающими рану пальцами растекается что-то теплое, я с трудом оторвала взгляд от незнакомца, начавшего выводить руками какие-то символы в воздухе, и повернулась к Сократу. – В дом, быстро!
Он попытался подняться, но тут же рухнул обратно. Все еще оглушенная болью и действуя исключительно на инстинктах, я бросилась к коту, подхватила пушистое тельце одной рукой и с резвостью, достойной лучшего применения, перепрыгнула через порог, одновременно захлопывая за собой дверь. И, кажется, успела вовремя, потому что с той стороны что-то ударило, втыкаясь в створку. Сильно и мощно, так, что содрогнулась не только дверь, но по ощущениям – и весь дом содрогнулся.
А у меня на глазах начала оживать железная змея, исполнявшая роль ручки.
Полыхнув золотом, волшебное пресмыкающееся издало громкое, угрожающее шипение, выпрямилось и широко раскрыло клыкастую пасть, словно готовясь к атаке. Ощущая, как боль от раненной конечности, на которую я еще и приземлилась при неаккуратном прыжке через порог, ползет вверх, разливаясь по всему телу, в голове мелькнула мысль, что вот сейчас мне и придет конец. Нападение кобры, пусть и той, которая только что была куском металла, украшающим дверь, это не то, что можно легко пережить.
– Мира! – надрывно завопил Сократ. – Лови!
И по полу прокатилось что-то круглое и тяжелое.
Кольцо.
– Надень его! Быстро!
Не задумываясь, я подчинилась приказу и, быстро схватив кольцо, натянула на средний палец левой руки. Короткое мгновение, почему-то показавшееся вечностью, и стремительно рванувшая к моему горлу змея… застыла в нескольких сантиметрах от неё.
Маленькие испытывающие вертикальные зрачки в окружении плавленого серебра уставились в мои, внимательно и изучающе. Я ответила продолжительным изумленно-испуганным взглядом, не решаясь не то, что пошевелиться, но даже вздохнуть.
Змея зашипела, закрывая пасть, а после несколько раз высунула длинный раздвоенный язык, словно пробуя окружающий меня воздух на вкус. Очевидно, то, что она попробовала ей понравилось, потому что, чуть склонив голову набок, оно медленно вернулась обратно, в исходную позицию и мигнув золотом еще раз, вновь обратилась в безмолвный и неподвижный элемент декора.
– Етишкина мышка, – выдохнула я, оседая на пол. – Что это, чёрт возьми, было, Сократ?
Оглянувшись назад с намерением получить ответ, я увидела… совершенно бесчувственное пушистое тельце, лежащее на полу в изломанной позе.
Глава IV
– Сократ! Сократ! – я подползла к пушистому тельцу и начала его слегка потряхивать, пытаясь привести в чувство. Что еще, помимо судорожной тряски, можно было сделать, я понятия не имела. Кот явно был ранен, но я не умела оказывать первую помощь – ни людям, ни животным. И где, черт возьми, Милена, когда такое творится в её доме?! – Очнись!