– Я жду, крошка. Я и пальцем не пошевелю, пока ты не скажешь.
– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня там. С языком, – густо краснею, и Олег ухмыляется.
Упёршись на руки, согнутые в локтях, Олег толкается эрегированным членом мне в бедро. Накрывает мои губы мучительным поцелуем, просовывая внутрь язык. Во рту ощущается солоноватый вкус и я понимаю, что это моя влага, которую слизал Олег языком.
Прервав поцелуй, Олег возвращается к моему клитору. Засовывает в меня сразу два пальца и вдалбливает их внутрь мощными толчками, а языком обводит контур горошины, иногда посасывая её губами.
Меня не хватает надолго. Я громко кончаю, разлетаясь вдребезги от офигительного оргазма. А затем едва дышу, удивляясь, как ещё не сдохла от эйфории.
Олег закидывает мои ноги вверх, заставляя прижать колени к груди. Приспускает боксёры и натягивает резинку на член, следя за моим взглядом. Опускается сверху меня, упираясь ладонями в кожаный диван. Входит мощным толчком. Я ощущаю лёгкую боль в этой позе. Он слишком глубоко входит в меня и грубо двигается внутри.
Это эйфория на грани боли.
– Машка, стони для меня, – просит Олег и, я не задавая вопросов, начинаю громко стонать.
Олега ещё больше распаляет мои хрипы, отчего он наращивает темп.
Прижимается ко мне сильнее, заставляя полностью ощутить тяжесть своего тела. Вдалбливается с каждым разом глубже, грубее. Это не нежный секс, нет. Это жёсткое животное траханье.
Мы кончаем практически одновременно: я – первая, Олег – через несколько секунд после меня.
Лежу, прижатая к дивану под его мощной фигурой, и боюсь пошевелиться. И мы всё ещё одеты, если не учитывать приспущенные брюки Олега и моё задравшееся по пояс платье.
– Ты всё ещё считаешь меня старым? – спрашивает Олег, выглядя слишком серьёзным.
– Нет.
Он смотрит на меня пронзительным взглядом, отчего в уголках его глаз собираются морщинки. Я тяну к его лицу руку и провожу по лбу, а затем спускаюсь к своим любимым губам.
– Олежка, ты обижаешься на меня?
Вместо ответа Олег шумно дышит, подбирая слова, и я понимаю, он зациклился на нашей разнице в возрасте из-за меня. Я постоянно напоминаю ему об этом.
– Обещаю, я больше не буду дразнить тебя Олегом Николаевичем и больше не буду называть тебя старым.
– Ты голодная? – соскочив с темы, Олег помогает подняться с дивана и привести себя в порядок.
– Чертовски.
– Я тоже.
Выходим из машины и пересаживаемся на передние сиденья. Олег крутит руль, а я пялюсь в окно на ночную Одессу. Проезжаем морской вокзал и я с замиранием сердца смотрю на светящиеся вдали огоньки и Потёмкинскую лестницу, полную народа в это время. Город не спит.
Олег берёт курс в сторону Аркадии, и лишь тогда я осмеливаюсь спросить, куда же он нас везёт. Странно, что я об этом не спросила раньше. С неких пор я перестала о чём-либо думать, когда рядом Олег.
– Домой, – отвечает Олег, не вдаваясь в подробности, а затем берёт мою левую руку и подносит к губам, чтобы поцеловать. – Ты же останешься со мной до утра?
– Ты этого хочешь? – плавлюсь под томным взглядом зелёных глаз, сводя вместе колени.
– Хочу. Я всё ещё хочу тебя, Маша. Я тебя всё время хочу, крошка.
– На сколько тебя хватит, Олежка? Как быстро тебе надоедают женщины? – мой язык бежит впереди паровоза, но я даже рада этому. Давно нужно было спросить о планах.
Как долго мы будем трахаться с другом отца, прячась ото всех?
12
Олег
– На сколько тебя хватит, Олежка? Как быстро тебе надоедают женщины? – спрашивает Машка, смотря на меня в упор.
Скашиваю взгляд в её сторону и замечаю, как девочка краснеет, стоит только мне взять её за руку и положить сверху члена. Она несмело касается пальчиками бугра на моих брюках, но я прижимаю ладонью сверху, заставляя потрогать его.
– Видишь, какую власть ты имеешь над моим телом, – глотаю тихий смешок, замечая, как крошка задерживает дыхание.
– Олег, это вообще нормально?
– Что ненормального? Стояк в тридцать семь лет?
– Я не знаю, но мне, кажется, ты только и думаешь о сексе со мной. Ты на каких-то таблетках?
Я мог бы заржать в голос, если бы это сказал мне кто-то другой или послать на хер, но с Машкой так нельзя. Просто убираю её руку и тяжело дышу, пытаясь обуздать нервы.
Хрен знает, что за каша в голове у молоденьких девочек, иначе я отказываюсь понимать, какого хрена меня считают старым пердуном в тридцать семь лет.