Пообедали в чистом поле. Конь — это не человек — ему отдыхать надо. Оказалось, что у моего начальника жрачки не было. Дворянин, тонкая натура, о приземлённом не думает. Зато была бутылка настойки, это ему мой барин презентовал (жратвы презентовать не догадался? или это был тонкий расчёт). Я расстелил полотенце, нарезал каравай, сало, положил вяленое мясо, молоко, и предложил офицерику присоединиться. Он не заставил себя уговаривать. Тут же сел и начал хомячить, я от него не отставал. Когда наелись, начальник достал заветную бутылку налил мааленькую глиняную чарку и подал мне. Всё, я его зауважал. Никаких больше офицериков, хоть и про себя, а только, ваше благородие, и Матвей Григорьевич. Выпили, их благородие прямо из горлышка пару глотков сделал, крякнул и сказал.
— Нам, брат, много пить нельзя. Особенно на голодный желудок. Молоды мы с тобой очень. Ну всё собираемся, к вечеру надо быть в Отрадном, там ещё рекруты есть. Ты над ними будешь старший.
Значит, мой пробег был не местью, а просто испытанием. Стою ли я чего-нибудь? Можно ли на меня положиться? Я зауважал командира ещё больше. Хоть и молодой, но не глупый.
К вечеру добрались в большое село. Тут нам надо было «призвать» трёх рекрутов. Местный помещик с моим офицером холодно поздоровался, руки не протянул, кивнул только на сарай.
— Вон там твои.
И ушёл, ни тебе ужина, ни ночлега — сословное общество! «Я богатый ты дурак».
В сарае сидели три человека, связанных!
Офицер поглядел на них, и кивнув на меня сказал.
— Вот вам старший. Он за вас отвечает, все вопросы к нему.
Развернулся и вышел. Ну что ж, недоросль то не дурак, сразу нашёл на кого свои обязанности спихнуть.
— Вы из этого села, или вас, где нить выловили?
— Местные мы.
Ну понятно, неугодны барину. Или работники плохие, или в бутылку лезут, то есть на дыбы встают, либералы, одним словом. Будем перевоспитывать.
— К офицеру обращаться не иначе как, ваше благородие или господин подпрапорщик, ко мне господин старший (это я сам придумал, звания то ещё нет, а командовать как-то надо). Вы уже являетесь военнослужащими доблестной Императорской армии. Поэтому любое невыполнение приказа ведёт к суровому наказанию. Побег — равно дезертирство. А за это порка, кандалы, Сибирь и каторга, можно выбрать четыре из четырёх. (демократия, однако, свобода выбора). А теперь встать! Кру-гом.
И я разрезал верёвки. Забирать их с собой я не планировал, по мелочи тырить не приучен. Но и местному помещику подхалимничать не намерен.
— А теперь, кто живёт дальше всех?
— Ну я.
— Имя?
— Иван, сын Ивана
— Вот так и отвечай, только громко и внятно, привыкайте к армейскому языку, вам на нём всю оставшеюся жизнь говорить.
— Выходи строиться, в колонну по одному становись. В колонну по одному, это значит в затылок друг другу, на расстоянии одного шага. Вперёд, шагом, марш.
И пошли они, ох как пошли, убил бы гадов. Но насчет правой и левой ноги, я не стал заморачиваться, пока, сам устал. В первую избу зашли все четверо. Я, на всякий случай, никого не выпускал из поля зрения, не зря же их связывали и в сарае держали. Я велел хозяйке собрать вещи, и еды на две недели. Вещей не оказалось, а из еды только краюха хлеба, даже сухарей не было, нечего было сушить. Всё съедалось в процессе приготовления. Мы-то в своём селе, оказывается, живём очень богато, а тут одна пара лаптей, одни портки, одна рубаха и жрать нечего. Зря тащились.
— У остальных тоже самое?
Мужики понурились.
— Ну а у кого изба просторней?
— У меня только дед с бабкой.
— Отставить, как надо обращаться?
— Савелий сын Ивана, у меня, господин старший, дома только дед с бабкой, сирота я.
— Выдвигаемся к тебе, расположимся на ночлег. И запоминайте, как я говорю, это и есть армейский язык.
— Господин старший, а можно мне….
— Можно Машку за ляжку и козу на возу, а в армии — разрешите.
Надо же показать свою эрудированность.
— Господин старший, разрешите остаться дома, до утра, с женой проститься?
Ага, щазз, ищи дурака.
— Отставить, поцелуй жену в нос, кругом, на выход шагом, марш.
И тут он сломался, толкнул обоих товарищей, и побежал. Хи-хи, от меня? Я рванул и прямо на крыльце толкнул его в спину. Он покатился кубарем, а я на лету ему ногой по роже, (изо всей дурацкой мочи, распрекрасные вы очи) он затих, выбежали на двор рекруты и баба. Как заголосит