– Ннни в коем случае, нни куда я нне желаю записываться. Я сам вас всех зззапишу, в смысле зззасниму, пояснил незнакомец. – Ттточнее уже заснял. Осталось ппподождать немного, покуда вас всех поубивают, тттогда этим кадрам – цены небудет.
– Да ты кто такой будешь? – фыркнул Горох, возмущенный не столько бесцеремонным вторжением незнакомца в его частную жизнь, сколько тем фактом, что одет был этот самый незнакомец в точно такой же клетчатый пиджак, какой был сейчас на нем самом. Кто бы мог подумать, что такая вот мелочь, сможет вывести царя из прострации, в которой он находился все последнее время. Царь не любил быть похожим на кого- либо ни в поступках, ни тем более в одежде. Он считал себя единственным и неповторимым. Да и пиджаков у него теперь было более чем предостаточно – помимо полувоенного френча, убранного до поры до времени в саквояж, у царя имелось еще как минимум три пиджака. Один простой, классический – черного цвета, другой серый в крапинку, ну а третий был в клеточку, точь в точь такой же, какой был сейчас на незнакомце. И угораздило же царя надеть сегодня именно этот пиджак. А сменить пиджак, не привлекая при этом внимания окружающих, не представлялась пока возможным.
– Я Фффакс, всемирно известный, в будущем, рережиссер, представился незнакомец, не переставая при этом снимать царя и его ближайшее окружение. – В моем лице ссслились две известнейшие и ссстарейшие фамилии – Фффакт и Фффарс. Мое призвание – показывать людям самые обыденные вещи с той ссстороны, с которой ни кто и не удосуживается на них пппосмотреть. Причем делаю я это сссовершенно бббескорыстно, из любви так сказать к искусству. Пппри этом я всегда говорю ппправду, только ппправду, и ничего кроме ппправды. За что и ссстрадаю, – слушать ппправду о себе ни кто почему-то не хочет. Но нннничего, я им всем еще пппокажу…, погрозил кулаком куда-то вдаль незнакомец, – я им ппокажу… как надо снимать настоящее кккино. Ббблагодаря мне вашу мученическую смерть увидит весь мир.
– Вообще-то мы умирать не собираемся, буркнул себе под нос Горох, все еще занятый размышлениями о незаметной смене пиджака.
– Пппрекрасно сссказано!, воскликнул незнакомец. – Тттак и ннназовем первую серию – «Ннни кто ннне хотел уумирать».
А фильм ннназовем… ээээ…нужно что-то короткое, как ваша жизнь, но всеобъемлемоющее, пппридумал – «Хххроника хоронения хххроников»…
«Фильм это хорошо, задумался Горох, в сильном волнении потирая подбородок. Фильм это и слава, и деньги, и… Вот только, придурок этот со своим пиджаком мне не нравится, хоть – убей».
– Вы, что оообиделись, что ли? – удивился Факс, словно бы угадав мысли царя. – Ну, вввот, так вввсегда. А я ведь правду сссказал. Я всегда говорю ппправду, правду, и ничего кроме ппправд…
1.9.3.
Но договорить он не успел, в это время со стороны главных вокзальных ворот послышались какие-то странные, отвратительно-мерзкие звуки. Царь, воспользовавшись благоприятным моментом, поспешил на платформу, узнать, что там стряслось.
Вскоре выяснилось, что весь этот шум издавала огромная толстая свинья высотой с человеческий рост. Завоевателям ни когда прежде не доводилось видеть такую огромную свинью. Верхом на этой свинье сидел юный отпрыск лет семнадцати отроду, в потертой кожаной куртке и темных солнцезащитных очках. Голову юнца украшал гребень давно немытых волос, ярко фиолетового цвета. Посредством больших фирменных наушников, юнец слушал музыку, пуская при этом сигаретный дым прямо в свиное рыло. Свинье явно не нравилось такое к ней свинское отношение, и свое недовольство она выражала оглушительным визгом. Эти звуки и привлекли внимание Гороха и его сподвижников. Юнец меж тем продолжал доводить свинью до бешенства, не обращая ровным счетом ни какого внимания на собравшуюся вокруг него толпу народа.
Рядом со свиньей шел маленький пожилой человечек в сером, сильно поношенном костюме. На него ни кто не обратил бы особого внимания, если бы не поводок, который этот человечек держал в своих маленьких, ни чем, ни примечательных ручонках. Посредством этого поводка маленький человечек и огромная свинья были воедино связаны между собой.
Факс, включив камеру, принялся снимать с разных ракурсов эту странную пару. Точнее тройку.
– Смотрите, кто-то подложил им свинью, сострил Градус.
– Причем весьма большую свинью, с усмешкой добавил Горох. – Где ты откопал такое сокровище, приятель, поинтересовался он у пожилого господина.
– Когда-то, много лет тому назад, грустно заметил господин в потертом костюме, – мне его подарила жена. Тогда это был маленький розовый комочек. И я по наивности думал, что он всегда таким и останется, нежным и нуждающимся во мне. Но прошло время, и от того малыша не осталось ровным счетом ни чего. Вот и мучаюсь теперь с ним, а бросить жалко, все- таки живое существо.