В идеале, следует поститься весь месяц, однако, если вы, сомневаясь в своих силах, вознамерились попоститься хотя бы и три дня, то и это вам зачтётся.
Келья затворника. Фото автора.
Во время поста не разрешается, есть, и пить в течение всего светового дня. Некоторые даже боятся проглотить нечаянно собственную слюну. Необходимо воздержаться от ругани и сквернословия, от похоти и посещения заведений увеселительного характера. От плохих и дурных мыслей. От злобы и негодования. О курении и спиртном, полагаю, даже не стоит и говорить. Словом, следует во всем усмирить свою плоть и всецело отдаться Богу. Хотя бы на то короткое время, на которое вы решились. Это, в свою очередь, предполагает контроль над своим поведением, и своими чувствами. Едва вы только забылись и стали мечтать о чем-то приятном или весёлом, следует тут же «поймать» себя и вернуть в надлежащее положение. Все мысли должны быть заострены на бренности существования вашего тела. Вы должны осознать, что только душа ваша вечна и её одну следует блюсти. Все соблазны этого мира проистекают от шайтана (сатаны), а потому вашей задачей является хотя бы на это короткое время воспротивиться всем его проискам и поминать только Бога. Как говорится, «Бог никогда не взваливает на человека непосильную ношу», а потому месяц Рамазон и служит для того, чтобы вы помнили о милости Его и благодарили: ведь Он знает, что человек слаб и потому Он милосердный и прощающий.
Нередко бывает и так, что человек вдруг нечаянно забылся и выпил немного воды, утолив свою жажду (довольно часто такое происходит с детьми), или съел что-либо. Чаще всего это происходит не сознательно. В таких случаях говорят: «Сам Аллах пожалел его и напоил (или накормил)». В этом случае это не является прегрешением. Греховным считается лишь сознательный акт, то есть, когда ты сознаешь, что этого делать нельзя и, тем не менее, совершаешь. Этим ты показываешь, что все твои заверения в искренности намерений относительно поста, являлись по сути ложными и, следовательно, тобою в большей степени руководит твоё низменное «эго» (нафс). За это тебя, конечно же, никто не убьёт и не накажет. Кроме, твоей совести. А это и есть Бог, который заставляет тебя чувствовать угрызения совести.
По истечении некоторого времени после захода солнца совершают ифтор (то есть – разговение). Читают молитву, выпивают сначала несколько глотков воды, а затем не спеша и не жадно приступают к трапезе, благословляя и поминая Господа. Все разговоры о том, что постящиеся только и ждут ночи для того, чтобы заняться чревоугодничеством и развратом, я даже не стану комментировать, поскольку подобные утверждения слишком далеки от правдоподобия и не имеют под собой серьёзной почвы.
А вот история, которую я вам расскажу ниже, действительно имела место быть, когда я был глупым ребёнком. Мне до сих пор об этом стыдно вспоминать, но, как говорится, «из песни слов не выкинешь»…
Чор-минар. Бухара, 2006 г. Фото автора.
Главным образом, Рамазон нам нравился из-за своих «колядок». Да, да – не удивляйтесь: эти «песни-колядки» пелись всей детворой, подходя то к одному дому, то к другому. Пелись они как на таджикском языке, так и на узбекском. Удивительно, но я почему-то, запомнил только узбекскую:
«Ассалому -ляйкум! Бизлар келдик,
Пайгамбар йилини излаб келдик.
Хар йилда келади бир марта рўза,
Савоби – жавоби сиздан бизга.
Зумрале-зумрале, бир сўм берале,
Ок танга, кўк танга,
Чикора беринг жон янга!»
(Мир вашему дому, мы к вам пришли,
Сообщить вам о священном Пророке.
Раз в году приходит месяц Рамазан,
Богоугодный ответ ждём от вас.
Зумрале-зумрале, дайте один рубль,
Белую таньга, или позеленевшую таньга,
Вынеси к нам скорей дорогая тётя!)
Следует отметить, что бухарский дом строится по особому плану. Приоткрыв дверь (которая, как правило, никогда не запирается, кроме как на ночь), вы попадаете в раърав (довольно широкий навес непосредственно перед самим домом). Справа или слева, обычно, располагаются сортир, какая-нибудь кладовка или ясли для скота. Раньше, там размещалась какая-либо живность. На худой конец, обыкновенный ишак, который начинал пронзительно орать, едва на его территорию покушался чужак. В описываемый период ослов уже становилось все меньше: на смену приходила техника в виде обычного велосипеда – предмета «охоты» и особой зависти у местной детворы. Частных машин во всем городе можно было сосчитать на пальцах одной руки.