А она, решив, что его рассмешило ее вполне нелепое предположение, тоже рассмеялась и пошла в дом, покручивая желтый листик.
Он сидел и ждал, прислушиваясь к различным звукам, доносившимся из дома, и к тем мыслям, которые начали возникать в нем со вчерашнего дня. Мысли были простые и ясные: он теперь уже знал, что должен делать для того, чтобы его жизнь была полна и осмысленна, какой по-настоящему и должна быть жизнь каждого нормального, человека. Надо так жить, чтобы потом не думалось, будто ты чего-то не успел узнать, сделать, достичь и не сказал то, что должен сказать. Вот именно — сказать. Люди любят, когда с ними разговаривают, советуются. Нельзя отмалчиваться. Каждого молчуна считают «чокнутым» и подозревают в неполноценности, как, впрочем, и каждого болтуна.
Он так решил, и решение это наполнило его силой и уверенностью, какие он испытывал только на работе и никогда не испытывал во все остальное время.
Надо разговаривать с людьми. Вот как хорошо сейчас поняла его Тамара Михайловна, хотя он и подумал, будто сказал ей не то, что надо. Если говорить о том, что на сердце лежит, тогда только тебя и поймут.
Узорчатая тень от старых лип передвинулась и начала наползать на высокий серый забор, отделяющий этот городской небогатый садик от соседнего двора, где тоже стояли какие-то деревья с желтеющими кронами. Вдоль забора трава, высохшая, вытоптанная ребячьими ногами, совсем не похожая на ту траву у Анфисиного огорода, на которой он спал, сморенный не столько усталостью, сколько неизведанной ласковостью природы.
И тут он почувствовал, что начинает подремывать. В доме заиграли на рояле, какой-то простенький марш, послышался топот ребячьих ног. Андрей Фомич замотал головой и выпрямился, чтобы совсем не уснуть.
Перед ним стоял маленький мальчик в синем пальтишке и без шапки. Его стриженая голова, рыжая да еще раззолоченная солнечным светом, казалось, сама излучала красноватый беспокойный свет. И глаза тоже сияли беспокойно и в то же время необычайно доверчиво. Андрей Фомич сразу понял, что это и есть Ленька — открыватель сказочных миров. Стоит, засунув руки в карманы, и с интересом чего-то ждет от незнакомого большого человека, которого он первый «открыл» в детдомовском садике.
— Ты что? — спросил Андрей Фомич.
— Здравствуйте, дядя!.. — ответил мальчик.
Получив урок вежливости, Андрей Фомич слегка смутился.
— Здорово, — сказал он, протягивая руку.
— Можно, я тут с вами посижу?
— Валяй! Садись!
Разговор завяз в долгом, напряженном молчании. Удивленный тем, что такой малыш может долго молчать и о чем-то раздумывать, Андрей Фомич снова спросил:
— Ты что молчишь?
— Так.
— А я знаю: тебя Ленькой зовут.
— Да, — ответил мальчик и вздохнул. И еще раз вздохнул.
Когда Андрей Фомич, усмехнувшись, подумал, что так он и будет сидеть и вздыхать до самого вечера, Ленька вдруг ошарашил его вопросом:
— Зачем вам эта девчонка?
— Какая девчонка? — Андрей Фомич даже вспотел от волнения и негодования. — Какая она тебе девчонка?!
А Ленька продолжал:
— Знаю я: за Лилькой вы пришли.
— Ни за кем я не пришел, — ответил Андрей Фомич. И это у него получилось не очень убедительно, потому что он пришел именно за девчонкой и еще не совсем понял, о какой Лильке идет речь.
Но Ленька по-своему истолковал замешательство своего собеседника. Взрослые говорят одно, а сами думают совсем о другом, а если их поймаешь на этом, то начинают сердиться, а уж тогда ничего хорошего не жди. Он был убежден, что пришли именно за Лилькой, потому что всем она почему-то очень нравится, и он несколько раз слышал, как няньки и воспитательницы говорили, что такая девочка долго не засидится в детском доме.
— Кто эта Лилька? — спросил Андрей Фомич.
— Да!.. — Ленька махнул рукой. — Девчонка тут у нас. Ничего сама не умеет.
— А зачем она мне? — спросил Андрей Фомич с таким неподдельным изумлением, что Ленька сразу поверил ему. Так поверил, что даже решился поговорить с ним откровенно.
— Меня так никто не возьмет…
— Как это — «не возьмет»?
— Ну как? В дети.
— Отчего же так?
Сначала раздался глубокий вздох, потом горькое признание:
— Я рыжий…
И рассмеялся.
Рассмеялся и Андрей Фомич. Похлопав Леньку по спине, убежденно сказал:
— Ты парень что надо! Я про тебя кое-что знаю.