— Какого чёрта, — начал, было, Генри, но осёкся.
— Мой друг имеет в виду, — как возможно приветливее сказал я, — чему мы обязаны столь неожиданным визитом?
— Чистая случайность, — вновь плюхнулся на скамью священник. — Небесам было угодно послать меня в эти земли со священной миссией. Нести слово божье дикарям.
— Какие мы ему, к дьяволу, дикари? — недоумённо посмотрел на меня Генри.
— Что, вы! — замахал руками Мейсон, пропустив богохульство мимо ушей. — Я говорю о тех несчастных, что населяют джунгли и молятся своим идолам. Уже который месяц я пробираюсь через заросли в поисках заблудших душ.
Выглядел святой отец, действительно, неважно. Сутана требовала починки и изрядной стирки. Руки были изодраны колючками и распухли от укусов москитов. Да и пахло от него, как от последнего нищего.
— Простите нас, отец Мейсон, — извинился я, — за холодный приём. Мы с удовольствием предоставим вам крышу над головой.
— И совершенно бесплатно, — недовольно буркнул Генри.
Хосе, по своему обыкновению промолчал, а Креветка, кажется, наоборот обрадовался новому постояльцу.
Каково же было моё удивление, когда на следующий день оказалось, что вместо бездельника в сутане, мы получили превосходного и неутомимого работника. Сложно найти ту профессию, в которой бы не преуспел отец Мейсон. Первым делом, он переложил печь на кухне. Теперь она требовала втрое меньше дров и совершенно не дымила.
— Повар, это голова кухни, — резюмировал святой отец, любуясь на своё творение. — А, печь — её сердце!
Я был уверен, что возьмись он за стряпню, Генри вполне был бы посрамлён, однако Мейсон так горячо превозносил мастерство Рыжего, что покорил его сердце.
Затем гость извлёк из сумы десяток рыболовных крючков и ушёл на баркасе в море с Креветкой. Вернулись они уже через час, радостно хохоча и таща за собой корзину, полную здоровенных рыбин.
— Кстати, любезный Бо, — обратился он ко мне, ловко потроша тунца, — согласитесь, что местные леса, просто рай для фармацевта.
Кажется, я покраснел. Из всех снадобий, мне был известен лишь сомнительный бальзам Весельчака Иоганна.
— Понимаю, понимаю, — поспешил сгладить неловкость Мейсон. — В этих суровых местах ланцет хирурга, куда действеннее, чем плошка с целебной мазью. Однако, если вы не против, можно было бы собрать на досуге собрать небольшую аптеку.
Разумеется, я не возражал!
А, когда вечером, мы увидели молчуна Хосе и Мейсона, беззаботно болтающих на пляже, стало понятно, что само Провидение привело в бухту святого отца.
Перед ужином Мейсон прочёл короткую молитву и, клянусь, мы впервые почувствовали себя не заброшенными странниками на краю света, а добрыми христианами у себя дома.
— Дружище, — выразил нашу общую мысль Генри, — к чёрту ваших дикарей. Оставайтесь здесь.
— С превеликой радостью задержусь на несколько дней, — кротко улыбнулся отец Мейсон. — Признаться, я до смерти боюсь этих индейцев. Да и небольшая передышка мне не повредит. Днём буду в вашем распоряжении, а вечерами займусь приведением в порядок своих записей. Вот уже несколько лет, как я занимаюсь поиском и описанием местных языческих храмов и изваяний.
— Да тут для вас просто рай, — захохотал Генри. — Хосе, проводишь завтра святого отца в Обезьяний Храм?
— В храм? — удивлённо обвёл нас глазами Мейсон.
— Ну, как же, — беззаботно продолжал Рыжий, — знаменитое капище Золотой Обезьяны. Малыш Хосе нашёл его!
— Не разыгрывайте, — отмахнулся святой отец. — Это всё легенды для искателей сокровищ. Местные племена поклоняются Пернатым Змеям и Ягуарам, а не мартышкам.
Тут уж все заговорили, перебивая друг друга. Подумать только, миссионер не верил в существование Храма! Генри потребовал немедленно отправиться туда, однако, Мейсон, сославшись на сумерки, предложил отложить поход до завтра.
— Надеюсь, Обезьяна за ночь не скроется в джунглях, — иронично усмехнулся святой отец.
— Никакого идола, — казалось, Бо, даже несколько обиделся, — там нет. Но само святилище в полном порядке.
— И эсквайр сказал, мол, это тот самый Храм и есть, — горячо вступился Генри.
— Эсквайр? — поднял брови Мейсон. — Я‑то думал, что набрёл на четвёрку отшельников, а у вас тут, вовсю, кипит жизнь.
— Позвольте, — сел поудобнее Бо, — я расскажу обо всём по порядку.
И, закурив трубку, он поведал Мейсону о капитане Рене; о схватке с фрегатом; о братьях Фаричелли и чёрной оспе; о капитане Сантьяго; о появлении Генри, Хосе и Креветки; об эсквайре Джонатане Расселе и его поисках Храма; о Аннабель и Торресе.
— Невероятно, — время от времени повторял Мейсон.
— Оставайтесь, — хлопнул его по плечу Генри. — У нас скучать не придётся.
— Чего уж греха таить, — продолжил Папаша Бо, — но палящее солнце и убаюкивающий шелест волн способствуют некоему умиротворению и апатии. А если у вас нет неотложных дел, то требуется изрядная сила воли, что бы выбраться из прохладной тени. Поэтому, когда на рассвете нас разбудило пение псалмов, каждый в душе проклял нового гостя. Позёвывая, я вышел из дома и увидел Мейсона, идущего от моря и приветственно машущего мне рукой. Без сутаны, голый по пояс, он казался скорее воином, чем священником.
— Гляньте, док, — удивлённо зашептал, подошедший сзади Генри. — А у святого отца места живого на теле нет.
Действительно, я насмотревшийся за свою жизнь на раны, мог бы поклясться, что Мейсон побывал в переделках.
— Жизнь миссионера, не сахар, — словно отвечая нам, подмигнул Мейсон. — Через что только не приходится пройти, неся слово Божье дикарям.
— А я‑то всегда считал, — ухмыльнулся Рыжий, — что ваш брат всё больше растит брюхо, да гоняется за хорошенькими прихожанками.
— Ты, Генри, — расплылся в улыбке святой отец, — читаешь мои мысли. А, почему бы и нет? Принимайте в свою команду, мистер Бо! Отстрою часовенку, получу разрешение и буду служить мессы. Обзаведусь прихожанами из заблудших душ, окрещу парочку местных племён и заживу себе, как архиепископ.
— С удовольствием, отец Мейсон, — подержал я его. — Вот, только с паствой, боюсь, будет не богато.
— Не скажите, любезный Бо, — серьёзно ответил он. — По–моему, ваша бухта самая посещаемая на всём побережье.
И он, повернувшись к морю, указал на крохотную точку на горизонте.
Капитан шхуны, вставшей у берега на якорь, не отличался хорошими манерами.
— Клянусь своими потрохами, — заорал он, едва ступив на песок пляжа, — я не вижу тут никакого лекаря. Двое мальчишек, рыжий верзила, поп и худой оборванец. Где вы прячете своего костоправа, чёртовы ублюдки?
— Я доктор, сэр, — шагнул к нему Бо. — Боюсь, что вы не слишком–то любезны, тем не менее, готов помочь.
— Хм, — недовольно буркнул тот, — выбирать не приходится. Там, в шлюпке, трое моих парней собираются отдать Богу душу. Уж не знаю, что за напасть с ними приключилась, но мне не хотелось бы их потерять. В местных портах хорошего моряка не найти, одни головорезы, да пропойцы.
Бо, не слушая бранящегося капитана, подошёл к больным. Двое лежали без сознания, третий же, закрыв глаза, стонал.
— Дизентерия, — потрогав лоб одного из них, вполголоса сказал Мейсон. — Дело плохо.
Бо с надеждой посмотрел на него. Он знал, что болезнь заразна и смертельна, но, вылечить её можно. Мейсон же вчера говорил, что знает толк в лекарственных растениях.