— «Ранее возвышались». Что, теперь не возвышаются?. А где второй пароход?
— Больше в лоции ничего нет…
Затем нам принесли дело об аварии.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
излагающая содержание папки с делом об аварии двух пароходов
Пароход «Минин» отошел в плавание от тридцать третьего причала Владивостокского порта 22 октября 1922 года в 15 часов 30 минут.
Капитан парохода Мостовой имел все основания быть недовольным рейсом.
Военный комендант, который накануне вызвал его, был краток:
— Погрузите все, что будут подвозить. Сколько влезет — все брать. Людей — только по моим пропускам. Пойдете в Нагасаки.
Капитан смотрел на узколицего лысеющего злого подполковника и думал, что если отказаться — расстрел.
— У меня неисправен радиотелеграф.
Подполковник пропустил эти слова мимо ушей.
— Взвод солдат посылаю сейчас. Команде на берег не сходить. И смотрите у меня… — Он выругался.
Когда капитан вернулся на пароход, погрузка уже началась. Первые часы солдаты кое-как сдерживали толпу у трапа, потом перестали проверять у тех, кто лез на судно, документы, а затем исчезли вообще, растворились, слились с пестрой массой, бушевавшей на палубе.
В 15 часов 30 минут, видя, что положение становится угрожающим, что пароход переполнен, а на причале уже вспыхивают драки и щелкают сухие винтовочные выстрелы, капитан приказал обрубить швартовы и перешел на рейд. Там судно нагнала гребная шлюпка с приказом коменданта ждать его семью.
Узкие миноносцы с бело-красными японскими флагами один за другим покидали рейд. На сигнальном посту подняли какой-то сигнал. Он бессильно повис, прочитать его было невозможно.
Мостовой поднял к глазам бинокль. У дальнего причала в Гнилом углу тянулся над водой дымок, это отходил «Аян».
Капитан приказал выбрать якорь и переставил рукоятки машинного телеграфа на малый.
Длинный зеленый остров медленно пополз по правому борту. Стеклянная башенка маяка мертво и безжизненно вспыхнула отраженным солнечным лучом.
Капитан вздохнул и приказал принести на мостик судовой журнал. Что писать? Количество людей, грузов, пункт назначения?
— Пишу, как акт о смерти, — сказал он помощнику.
16.45. Снялись с якоря. На борту около 600 человек эвакуированных и груз около 40 тонн. Порт назначения Нагасаки.
17.01. Прошли маяк Скрыплев. На палубе среди нижних чинов возникла драка. Один человек убит. Тело выброшено за борт. Причины не выяснены.
Капитан смотрел на палубу, покрытую черно-зеленой массой пальто и шинелей, и думал, что в случае любой, самой незначительной аварии матросы не смогут ни подойти к якорному устройству, ни пробиться в трюм, ни включить пожарную систему. От фок-мачты доносились тонкие звуки гармоники. Там пили и пытались петь.
Вышли в Уссурийский залив. Первая волна ударила в борт, окатив людей на палубе длинными холодными брызгами. Гармошка умолкла. Черно-зеленая масса шумно вздохнула, подвигалась и, отчаявшись изменить что-либо в своей судьбе, затихла.
Пароход повернул на юг. За кормой тонко прорезали горизонт мачты «Аяна».
17.20. Снялись со швартовов. На борту: эвакуированное из Владивостока население и служащие армии в количестве до 500 человек, архив Дальневосточного правительства и дела смешанного русско-китайского банка. Груз около 60 тонн. Пункт назначения Шанхай, с заходом в Нагасаки. Имеем приказание следовать совместно с «Мининым».
19.15. Догнали «Минин». Следуем в кильватер, расстояние 10 кабельтов.
Капитанов «Аяна» и «Минина» связывала дружба. С первой же встречи в Англии, где Мостовой и Нефедов принимали пароходы, между ними установились отношения, которые и должны были возникнуть между людьми одного возраста и одной судьбы. Оба из потомственных морских семей — их отцы начинали плавать еще матросами, они — выходцы из низших чинов — с большим трудом добились капитанских дипломов и не могли рассчитывать на хорошее судно на Черном море или на Балтике. В маленьком неблагоустроенном Владивостоке их семьи жили на одной — Подгорной — улице.
Вот почему среди всех бед, связанных с участием в эвакуации, капитаны видели только одно благо — совместное плавание.
Переход до Нагасаки занял менее недели.